выдержал я.
– Не хочу. Да и поздно уже для еды…
Серьёзно? С её-то сложением думать о часах приёма пищи?!
– По-моему, ночная трапеза пойдёт тебе только на пользу, – заметил.
– Мне достаточно. Спасибо. Я мало ем.
– Заметно, – не удержался от замечания.
Девчушка ссутулилась и уставилась в пол.
Я же обругал себя последними словами за несдержанность.
– Сафи, ты должна рассказать мне, что происходит…
– Нет! – замотала рыжей головкой.
– Я всё видел, Сафи. Азиз! Он подонок! Его надо привлечь к ответственности!
– Нет, нет, пожалуйста. Об этом никто не должен знать! – вскинулась девочка. – Это позор! Позор для семьи, позор… для меня… – она громко всхлипнула и уронила голову на руки.
Я понимал, сама ничего не расскажет.
– Сафи, то, что сегодня пытался сделать Азиз – преступление. Если только ты не согласилась на такое добровольно?
Девчушка зло взглянула на меня и возмущённо воскликнула:
– Конечно, нет! Он схватил меня на тёмной аллее и затащил…
– Это первый раз? – воспользовался моментом и не дал Сафи замкнуться.
– Нет.
Опять отвела взгляд и посмотрела в пол.
– У него ничего не получилось… тогда… Я ведь прав?
– Да.
– Кто тебе помогал? Должен же ещё кто-то знать о домогательствах Азиза?
– Никто не знает.
– Но тебе кто-то же помогал?
– Нет, не помогал. Счастливое стечение обстоятельств, и только. Мне удавалось от него убежать и скрыться.
– Ты говорила об этом отцу?
– Да. Он мне не поверил. Считает, что я всё выдумываю. Говорит, что при моей болезни часто случаются галлюцинации…
– Болезни? – изумился.
– Да.
– Сафи, ты уверена, что больна?
– Да.
– И какая же у тебя болезнь?
– Змеиная хворь.
– Что, что? – я нервно рассмеялся.
Девочка на полном серьёзе убеждала меня в том, что нагини могут болеть. Мой смех, видимо, задел девчушку. Она выпрямилась, поджала губы и обиженно взглянула на меня. В её движениях ощущалась несгибаемая гордость, чувство достоинства, порода.
– Я уродина. Неужели не видишь, кумар? Всё это последствия заболевания. Меня иссушает змеиная хворь. От неё умерла моя мама. А я живу всё ещё благодаря каплям…
– Кто тебе сказал такую откровенную чушь собачью, Сафи?
Девочка замолчала и отвернулась.
– Не веришь, значит?
– Нет, – признался я.
– Тогда почему я такая? – Она показала на себя рукой. – Мне через три месяца 18 лет, а я выгляжу на тринадцать.
