машину, я вспоминаю, как впервые оказалась у Олбри. Прислонившись к ней, стоит Диксон со сложенными на груди руками, в полицейской форме.
– Дикси. – Такер выскакивает из машины и идет к брату, оставив меня забрать чемоданы из багажника. А я не возражаю. Мне нужно время, чтобы подготовиться.
Диксон протягивает брату руку, не желая с ним обниматься.
– Даже не начинай свою херню, Дятел.
Такер совершенно не выглядит расстроенным. Он отбрасывает руку брата и заключает его в объятия. Я слышу гулкие похлопывания по спине.
– Где Элвис?
Я с громким стуком закрываю багажник и смотрю на Диксона.
Мы ни разу не говорили с тех самых пор, как я уехала. Лишь несколько коротких сообщений пару раз, но ничего… ничего подобного тому, как было прежде.
Никаких признаний о девушках, которые ему нравились, никаких насмешливых сообщений о братьях. Он стал случайной жертвой моего отъезда – болезненным напоминанием о том, что я потеряла, когда меня отправили в Сан-Диего.
Я жду, какое приветствие получу. Злится ли он? Раздосадован ли? Не установила ли я между нами слишком большую дистанцию? Я задерживаю дыхание, а потом…
Руки Диксона подхватывают меня, и мои ноги отрываются от земли. На меня накатывает настолько мощное, настолько всеобъемлющее облегчение, что я чувствую, как глаза и нос пощипывает от слез. Я зарываюсь лицом ему в шею. Воротничок и край жилетки из грубой ткани впиваются в мою щеку, но мне все равно.
– Я по тебе скучал, – шепчет он мне в волосы.
И он искренен. Я чувствую это по тому, как его слова ложатся мне на сердце – без притворства, без каких-либо добавлений. Только правда – без оговорок!
Когда он опускает меня на землю, я смотрю себе под ноги, позволяя Диксону унести мой чемодан наверх. Я нахожу глазами отсутствующий кусочек дерева на одной из ступенек и вспоминаю, как однажды Истон, затаскивая на крыльцо велосипед, повредил это место.
И такой будет вся неделя: воспоминания о миллионе разных мгновений с Истоном. Я не смогу. Я не выдержу!
Войдя в дом, я чувствую запах жареного мяса и слышу шум, доносящийся с кухни.
– Мам, – кричит Такер, – мы это сделали!
Сэндри выглядывает из кухни с широко распахнутыми глазами, несколько прядей выбились из хвоста, перекинутого через плечо. Она натянуто, нервно улыбается. Уверена, что ее улыбка, как в зеркале, повторяет мою. Сэндри снимает фартук и бросает его на стойку, а потом крепко обнимает Такера.
– Как же я рада, что вы приехали, – говорит она чересчур громко.
Бен Олбри встает и переводит на меня взгляд темных глаз. Я задерживаю дыхание, когда он одной рукой обнимает меня за плечи и целует в макушку, как это сделал бы папа. Вот только моему папе не разрешается меня обнимать – заключенным нельзя прикасаться к посетителям.
– Добро пожаловать домой, Эл, – говорит он.
Ничего не говоря в ответ, я прижимаюсь к нему, и он не убирает руку еще несколько долгих
