style="font-size:15px;"> Это было правдой.
– Все стамбульские газеты писали об убийстве мэра Карса и о самоубийствах женщин, – сказал сосед. В его голосе слышалось сильное чувство – не то гордости, не то смущения, Ка не смог понять.
Время от времени Ка разговаривал с этим худым симпатичным крестьянином, которого вновь встретит через три дня в Карсе, когда будет плакать на засыпанном снегом проспекте Халит-паши. Ка узнал, что мать крестьянина увезли в Эрзурум, поскольку в больнице Карса не было возможности ей помочь, что тот держит скот в одной из деревень вблизи Карса, что они еле-еле сводят концы с концами, однако он не ропщет, а также узнал, что (по загадочным причинам, которые он не смог объяснить Ка) он расстраивается не из-за себя, а из-за своей страны и что он рад, что такой образованный человек, как Ка, приехал из самого Стамбула, чтобы узнать о бедах Карса. В его чистой речи, в том, как степенно он разговаривал, чувствовалось некое вызывающее уважение благородство.
Ка показалось, что присутствие этого человека дает ему ощущение покоя. Он вспомнил чувство, которое не испытывал за двенадцать лет свой жизни в Германии, с тех самых пор, как в последний раз имел возможность радоваться тому, что понимает человека слабее себя и сочувствует ему. В такие минуты он старался смотреть на мир глазами этого человека, которого сейчас любил и которому сострадал. Подумав об этом, Ка понял, что почти не боится нескончаемой снежной бури, что они не упадут в пропасть и что пусть с опозданием, но автобус все-таки доедет до Карса.
Когда в десять вечера, опоздав на три часа, автобус въехал на заснеженные улицы Карса, Ка совсем не узнал город. Он не мог понять, где здание вокзала, которое появилось перед ним однажды весенним днем двадцать лет назад, когда он приехал сюда на паровозе; где отель «Джумхуриет»[2], к которому таксист подвез его, покружив сначала по всему городу, и в котором каждый номер был с телефоном. Под снегом все словно стерлось, как будто исчезло. Несколько запряженных лошадьми телег, ожидавших на автовокзале, напоминали о прошлом, однако город выглядел еще более печальным и бедным, чем двадцать лет назад, каким его запомнил Ка. Сквозь заледеневшие окна автобуса Ка видел блочные жилые дома и пластиковые панно, из-за которых в последние десять лет все города Турции стали похожими друг на друга, и флажки с предвыборной рекламой, развешанные на веревках, натянутых поперек улицы.
Как только он вышел из автобуса и коснулся ногами невероятно мягкого снега, под брюки потянуло резким холодом. Когда Ка выяснял, как пройти к отелю «Кар-палас»[3], номер в котором он забронировал из Стамбула по телефону, он увидел знакомые лица среди пассажиров, забиравших свои чемоданы у помощника водителя, но снег мешал вспомнить, кто это.
В закусочной «Йешиль-юрт»[4], куда он пошел после того, как разместился в отеле, он вновь увидел этих людей. Усталый, потрепанный жизнью, однако все еще привлекательный мужчина и полная, но подвижная
«Республика».
«Снежный дворец».
«Зеленая страна».
