придется потратить деньги, – все они сетовали на свою участь, на государство, на городские власти и так рассказывали Ка свои истории, словно говорили о бедах всей страны. В какой-то момент Ка, слушавшему эти исполненные гнева рассказы, стало казаться, что все дома, в которые он заходит, погружены в полумрак и ему уже не удается различать очертания предметов, несмотря на яркий свет, лившийся в окна с улицы. Эта слепота, заставлявшая его переводить глаза на кружившийся на улице снег, словно тюлевая занавесь снежного безмолвия, застилала его разум, а память и мозг отказывались воспринимать рассказы о бедности и нищете.
И все же до самой своей смерти он не забыл ни одного из услышанных рассказов о самоубийстве. В этих историях больше всего Ка потрясли не бедность, безысходность или отсутствие взаимопонимания, не поведение родителей, которые постоянно били и мучили своих дочерей, не позволяя им даже выйти на улицу, не ревность мужей, не безденежье. Больше всего его пугало и поражало то, как легко и просто эти самоубийства вошли в обычную повседневную жизнь – словно нечто само собой разумеющееся.
Одна девушка, которой предстояла помолвка против ее воли с пожилым владельцем чайной, как обычно, поужинала вечером со своими родителями, тремя братьями и бабушкой, как обычно, собрала грязную посуду, пересмеиваясь и препираясь с братьями, потом пошла на кухню, чтобы принести десерт, но оттуда вышла в сад, через окно забралась в комнату родителей и спокойно выстрелила в себя из отцовского охотничьего ружья. Родители услышали выстрел и нашли свою дочь не на кухне, а в спальне, скорчившуюся в лужи крови, и не поняли, почему она сделала это, и даже не смогли взять в толк, каким образом, будучи на кухне, она вдруг оказалась в их спальне. Другая шестнадцатилетняя девушка, как обычно, вечером сцепилась со своими братьями из-за того, какой канал смотреть по телевизору и кто будет держать пульт; получив две сильные затрещины от отца, решившего их разнять, она пошла в свою комнату и выпила залпом огромную бутылку с удобрением «Морталин», словно газированную воду. Еще одна девушка так боялась побоев от безработного и задавленного жизнью мужа, за которого она пятнадцатилетней вышла замуж по любви и которому полгода назад родила ребенка, что после привычной ссоры пошла на кухню, заперлась на ключ и, несмотря на крики мужа, который, догадавшись, что она там собирается сделать, пытался выломать дверь, повесилась на крюке с веревкой, приготовленными заранее.
Во всех этих рассказах сквозила безнадежность и завораживала стремительность перехода от обычного течения жизни к смерти, поразившие Ка. Вбитые в потолок крюки, ружья, заряженные заранее, бутылки с удобрением, припасенные в спальне, доказывали, что погибшие долгое время вынашивали мысли о самоубийстве.
Внезапные самоубийства девушек и молодых женщин начались в Батмане, в сотнях километров от Карса. Во всем мире мужчины совершают самоубийства в три-четыре раза чаще, чем женщины, но в Батмане
