с редкими «волосинками» тушёнки. Потом – обычная спокойная рутина и напряжённое ожидание возвращения в казарму у Московской кольцевой дороги. За дежурство никто ни в чём не провинился в глазах сержантско- «стариковского» состава – по окончании смены трое новобранцев, как повелось, с напряжением в голосе спрашивали друг друга:
– Ну как ты?
– Нормально, а ты?
– Я тоже, а ты Бараныч?
– Да всё путём!
Все трое с облегчением вздохнули – вечер предстоял несложный: сменивший их третий караул запоздал, поэтому мимо нудной вечерней поверки с непременными приставаниями помкомвзвода Пронина, или Проньки в простонародье, они пролетали. Приехавших со смены прежде всего кормили подостывшим ужином. Останется только подшить воротнички, свои да пару чужих, вот только бы стирать никто не заставил, так хотелось спать!
Но по дороге в часть Карпуха всё же клюнул носом на какое-то мгновение. Тут же, стоило подбородку уткнуться в грудь, проснулся, однако его «грехопадение» не прошло незамеченным от как раз продравшего глаза Куцего: «Карпов, не спать, б…!»
Когда они появились после отбоя в казарме, караул встретил широко улыбающийся Пронька: «Ну что, мужики, кого дадите на общественно-полезные работы? Сосне человек нужен». Проньку, колхозника из новгородской деревни, можно было назвать красивым парнем – хоть и невысокий, но плечистый мужичок со вьющимися русыми волосами и голубыми глазами, немножко похожий лицом на известного советского аса Кожедуба в молодые годы, книжку воспоминаний которого Карпуха знал почти наизусть. Тем не менее, из-за своего простоватого выражения лица, особенно смешного, когда его обладатель пытался изобразить серьёзность, Пронька иногда походил то на деревенского дурачка, то на тупого служаку из армейского анекдота «Вы язычок-то высуньте, товарищ прапорщик!» Вот и сейчас, получив в своё распоряжение проштрафившегося в последний момент Карпуху, он придал своему лицо глупо-строгий уставно-начальничий вид и скомандовал:
– Рядовой Карпов, назначаетесь в помощь старшине Сосновскому!
– Есть, – уныло пробормотал «дух».
– Не слышу радости в голосе! Бодрее, боец!
– Есть в помощь старшине Сосновскому! – чуть быстрее проговорил Карпуха.
– Карпов, радоваться надо! В помощь старшине Сосновскому! – в карауле захихикали. – Почему нет радости в голосе?
– Есть радоваться! В помощь старшине Сосновскому! – превозмогая себя, почти ликующе проговорил Карпуха.
– То-то же, кру-гггом!
Карпуха крутнулся через левое плечо и замер в ожидании следующей команды.
Яша незаметно подмигнул, мол, держись, потом расскажешь. Попасть в каптёрку на расправу Сосне пока не приходилось никому из них троих, тем страшнее было ожидание, и тем больше облегчение Бараныча и Яши – каждый испытал
