осознавать инвалидность как норму. Поначалу нарастают конфликты между группами, сбившимися по признаку недееспособности. Безрукие создают свою политическую партию, безногие следом за ними – свою, и так далее. Но со временем выстраивается всеобщая инвалидная иерархия, социум начинает работать в новых условиях, находит баланс, и все постепенно стабилизируется, приходит к общему знаменателю. Выделяются элиты, определяются социальные слои, которым даже в таком раскладе нечего ловить, и вот когда все уже стало понятно, где-то в глухой деревушке на свет появляется абсолютно нормальный младенец, единственный практически на Земле. Его матери, обычному и ничем не примечательному инвалиду, удается какое-то время скрывать от людей правду, приматывая пеленками то ручку, то ножку, но в конце концов скандальное существо подрастает и по неосторожности выдает себя. За ним начинают охотиться инвалидные спецслужбы, которые стоят на страже установленного порядка вещей, а поскольку на момент сочинения сам я был человеком юным и от того в известной степени мрачным, секретные агенты этого нормального ребенка в итоге находят и, не особенно сомневаясь, отпиливают ему лишние конечности.
Вот так примерно я представлял себе в те времена взаимоотношения талантливого человека и остального мира. Поэтому география тут была ни при чем. Перемещение из одной страны в другую к лучшему в моей жизни на тот момент ничего изменить не могло. Потом, уже спустя годы, я, конечно, осознал, насколько заблуждался тогда насчет исключительности таланта, однако известно, как много, охотно и сильно заблуждается молодое существо, когда речь заходит об избранности, личной неповторимости, о чувстве «боже, я не такой, как все» и тому подобных вещах. И кто нас осудит – вечно молодых и самовлюбленных?
Так или иначе список Валеры сократился на два пункта, оставив мне лишь смену работы. Решение завтра же зайти в деканат и написать заявление об уходе далось безо всякого труда, и в ту ночь я спал полноразмерным сном счастливого человека. Точно не помню, но, скорее всего, мне снилась Москва, куда я скоро уеду, новая работа, новые друзья, которые не напиваются до бесчувствия и не падают на чужие столы.
На следующий день посреди первой же пары в аудиторию ко мне заглянула замдекана по учебной работе и попросила, чтобы на перемене я зашел в деканат. Там меня ждали декан и заведующая кафедрой. Обе академические дамы чему-то загадочно улыбались.
– Я увольняюсь, – хотел им гордо сказать я, но возможности это сделать они мне не дали.
– У нас появилась трехмесячная стажировка в Англию, – сказала декан. – И нам бы хотелось отправить тебя. Что скажешь?
Спустя полгода я сидел в университетской библиотеке в графстве Восточный Йоркшир, сильно скучал по дому и размышлял о том, что менять в своей жизни, очевидно, я буду только колготки младшему сыну, когда он описается – вот и всё, что я буду менять.
Как ни странно, это и было главное изменение к лучшему в моей жизни. Я не бросил семью, не переехал навсегда в другую страну,
