смотрит на маму. – Верочка, куда он там собрался? Напомни.
– В Калифорнийскую студию современного искусства, – со вздохом договаривает мама, уже убравшая крем со скатерти и снова севшая за стол.
Услышав знакомое название, которое давно бередило мою душу, я напрягаюсь.
– Вот. Ты же все еще хочешь попасть туда на обучение? – Папа переводит взгляд на меня.
– Конечно, хочу. Мы ведь договорились с тобой, пап.
– Мы договорились, что сначала ты получишь нормальную профессию, а потом хоть в дворники иди.
Внутри медленно закипает злость. Снова я слышу эту фразу про нормальную профессию и дворника. Отец повторяет и повторяет ее с того самого момента, как только я заикнулся, что хочу заниматься иллюстрациями, то есть со старшей школы.
– А художник-иллюстратор – это не профессия? – Как папа свою фразу, так и я в тысячный раз повторяю свою.
– Дизайнер интерьеров и ландшафтов – это профессия, архитектор – профессия, а вот рисовать какие-то там комиксы, иллюстрации в книжки – это не профессия, – сурово заявляет отец.
– Виталик… – мягко начинает мама.
Ее я не вижу, так как смотрю только на отца, но замечаю, что она кладет свою ладонь поверх его ладони.
– Да? – язвительно прищуриваюсь. – Что же ты Нину не запихнул учиться куда-нибудь в экономический? Или юридический? Она вон вообще одежду рисует.
– Твоя сестра – девушка, если ты забыл. А рисовать всякие платьица и кукол – для девочек это нормально. А мужчина должен заниматься чем-то серьезным. – Папа даже голос повышает и выпрямляется на стуле.
– Как и держать слово. Я сделал так, как ты хотел. Отучился, где ты хотел. – Я выпрямляюсь тоже. И мы оба буравим друг друга взглядом.
– Я все помню, Максим. И слово свое держу. Но ты, – папа освобождает свою ладонь из-под ладони мамы и демонстративно тыкает в меня указательным пальцем, – еще не отучился. Тебя вот-вот перед самым дипломом отчислят.
– Да принесу я тебе твой диплом на блюдечке с голубой каемочкой, как и обещал, – фыркаю я. – А ты готовься свою часть обещания выполнять.
– Да я всегда готов, сын. А тебе советую не говорить гоп, пока не перепрыгнешь.
– Ну хватит, мальчики! – громко прерывает нас мама. – Мы так давно не собирались. Виталик, – она строго обращается к моему отцу, – ты не прав.
– Вера! – восклицает он. – Я же хочу для него лучшего, а он хочет рисовать комиксы. Ну и еще на себе. – Папа указывает подбородком на мои татуировки, виднеющиеся из-под рукавов футболки.
Я закрываю лицо ладонями и не могу сдержать бессильный стон. Все. Понеслось. Старые песни о главном. Часть миллион первая. Рисование. Татуировки. Сейчас еще и про одежду что-то должен сказать. И я, как всегда, прав…
– Этому здоровому лбу уже двадцать один, а он ходит вон в чем. Балахоны какие-то с рисунками, кроссовки цветные. Мама тебя даже в детстве так не наряжала, – продолжает тираду отец.
