т р о ф а II Первозакланных сонмы, —
Ах!
Отданных в жертву Року, —
Горе, ах,
570 Горе! У скал Кихрейских,
Увы! Как вы гибли, тонули как!
Воскрежещи зубами,
К небу зови:
«Увы!»
Вопль подыми протяжный!
Взвой, взвой, город, диким воем!
А н т и с т р о ф а II Сонмы носимых зыбью,
Ах!
Отданных в снедь нечистым!
Горе, ах!
Чадам немым пучины!
Увы! …
«Где кормилец наш?» – стонет дом;
580 Матери: «Сын мой, где ты?»
К небу зовут:
«Увы!»
Старые деды плачут,
Дойдет всюду злая повесть.
С т р о ф а III Горе державе персидской!
В Асии подданных нет ей!
Боле не будут оброков
Несть на господские нужды
Стран покоренных языки,
В прах пред владыкой склоняться:
590 Имени царскому верить.
А н т и с т р о ф а III Всех недовольных развязан
Дерзкий язык, и не нужно
Вольного слова стеречься:
С выи ярмо соскользнуло!
Памятный остров Аянта,
Кровью персидской пропитан, —
Силы персидской могила!
Атосса, во главе шествия женщин, несущих надгробные приношения, выходит из дворца.
Атосса
О други! Кто несчастье в жизни пережил,
Нрав смертных знает по себе: пришла беда, —
600 Во всем угрозу видит боязливый ум,
А в счастье провождая дни, надеемся
И впредь на ветр попутный от благих богов.
Моим очам все ныне полным ужасов
И знамением гнева представляется;
Ушам напев зловещий всюду слышится;
Подавлена я горем и запутана.
Затем-то я без колесниц, без пышности,
Столь просто снарядила это шествие.
Несу за сына кроткий дар на отчий гроб,
610 Из тех, какими мертвых ублажаем мы:
Вот млеко от юницы чистой белое,
Напиток благодатный, и златистый дар
Пчел-цветоделок; девственных ключей струи, —
И тут же дикой матери, хмельной лозы,
Несмешанное чадо, виноградника
Старинный сок; и светлорусой маслины,
Всю жизнь листву хранящей, благовонный плод;
С душистыми венками из детей земли.
А вы, о други, эти приношения
620 Вершите гимном и зовите Дария
Из тьмы могильной, между тем как прах вопьет
Богам подземным жертвы приносимые.
Предводитель хора
Ты, царица, царя и отечества мать,
Возлиянья
