а значит, электронную версию журнала при хорошей рекламе раскупят, как горячие пирожки, не только на местном уровне. Но видимо, на даче что-то пошло не так…
Андрей потер глаза и посмотрел на всхлипнувшую в телефоне сестру. Галстук снова начал давить горло. В пиджаке стало жарко, а ведь сплит работал на полную мощность.
– Там был полный бар! – промокнув мокрые глаза бумажной салфеткой, принялась рассказывать Ната. – Бар, который Адольфик забил до отказа для своего делового приема! А «Лексус» и Платон выжрали весь виски! Ты бы видел, что показывают камеры наблюдения!
– Гитлер расстроился? – попытался выяснить суть происшествия Харитонов.
– Андрей! Не смей называть Адольфика Гитлером!
– Ну, прости… Адольфик не Гитлер… – брат примирительно почесал за ухом и тут же попытался изогнуть чувственные губы в раскаянии, но получилось из рук вон плохо. Жаль, что на сестру не действовал магический взгляд его ореховых глаз с золотинкой. И его накачанный торс, проступающий под рубашкой, ей тоже не нравился. А чем еще можно успокоить даму, он не знал. Беременные женщины – не его конек.
К сожалению, Адольфик и в самом деле был похож на Гитлера. У него даже усики были, точь в точь, как у Гитлера. И глаза. И подбородок.
– Я смотрела камеры. Платон гонялся по песку за девочками в чем мать родила!
– И что? Фотосъемка – процесс творческий. Может, он искал нужный ракурс? – Андрей попытался улыбнуться сестре.
– Гоняясь за моделями голышом?!
Он подкатил глаза. Шутка о ракурсе не прошла. А вот с журналом, похоже, действительно беда.
Ох, как же он иногда ненавидел свою «семейку Адамс»! Они вечно подкидывали какие-нибудь проблемы, решение которых требовало очень больших энергетических затрат.
Он ведь знал все темные стороны Адольфика наперечет. На самом деле «Гитлер» разозлился и потребовал у Платона объяснений, потому что не успел к банкету. Он же самый ярый поклонник журнала «Горячие штучки»! И спонсирует женушку только из любви к
Увы, «Гитлера», то есть, Громова, вызвали на какое-то олигархическое совещание – вот и объяснение горьким слезкам сестрички: запас угощения для делового банкета уничтожен, а отдачи никакой…
Но Наташе нельзя нервничать – еще несколько недель маленький усатый наследник Адольфа Громова должен сидеть в утробе мамочки. Его так долго ждут обе стороны, что, кажется, проще встать у руля пошлого журнала самому, чем позволить сестре продолжать волноваться.
– Ната, не расстраивайся. Я поговорю с Платоном, и мы все уладим. Журнал не придется закрывать.
– Правда, поговоришь?
– Обещаю.
