город, ладей – целый флот, казнь… До смерти ту девчонку забили, до смерти, господи-и-и-и…
Страшно было сознавать, что все это – корабли, древняя Ладога, пир – на самом деле реальность. Реальное прошлое, куда каким-то ветром занесло ее, Летякину Женьку. Так ведь и есть – заклинание. Все оно, оно…
Стемид заглянул еще засветло, разбудил:
– Вставай, отплываем. Нам за сегодняшний день еще пороги пройти.
– Какие еще пороги? – спросонья пробурчала девчонка.
– Знамо, волховские. Ну, скорей же, дева, давай!
В носилках на этот раз не несли, усадили на лошадь – вот страх-то! Хоть лошадка и оказалась приземистая да на вид смирная, тем более и ехала-то дева не одна – позади Стемида сидела, а все же боязно – первый раз ведь! Ну как на дыбы встанет «конек-горбунок», так и не удержишься, сбросит.
– Крепче держись! – обернувшись, бросил варяг и, причмокнув губами, пришпорил лошадь.
Поехали. Первым Стемид с Женькой, за ними Довмысл в блестящей кольчуге и шлеме, позади – воины с копьями и мечами. И куда так вырядились? Воевать собрались?
До пристани добрались быстро – что тут и ехать-то? – миновали распахнувшиеся при приближении процессии ворота, спустились вниз, к причалу, да, спешившись, направились к покачивающимся на волнах ладьям. Уселись, Женька, как обычно, в шатре, только вот полог теперь распахнула пошире да смотрела во все глаза. Как взмахнули веслами воины, как закипела вода, как ходко пошли ладьи вверх по течению могучего и широкого Волхова. Впереди разгоралось в сиреневой дымке утро, слева, за сопками, отражаясь в умбонах щитов, блеснуло желтое солнце.
Женька вдруг почувствовала, как сдавило низ живота – кажется, подходили месячные. Этого еще не хватало… хотя, с другой-то стороны, и неплохо, радостно. Значит, в порядке все. Однако сии мелкие неприятности Летякина всегда переносила тяжело, иногда и пластом целый день лежала… Да, а трусов-то тут никаких не дали… тряпку, что ль, у Стемида спросить? Стыдно? Да ну – чего тут стесняться-то? Не в стеснении дело, другое плохо – теперь уж, даже если и случай удобный выпадет, шибко-то не побежишь, не нырнешь рыбкой в воду. Дня два обождать придется, да.
Тряпку девчонка все же спросила, правда, не конкретно у Стемида, просто высунулась из шатра:
– Эй, кто там есть? Тряпицу дайте.
Тряпицу, не говоря ни слова, принес какой-то кряжистый сивобородый мужик в толстой стеганой куртке с нашитыми железными полосами и в шлеме в виде сваренных друг с другом полос.
– Спасибо, – поблагодарила Летякина.
Мужик на то никак не отреагировал, ушел на нос, пробираясь между гребцов. Блестели на солнце кольчуги и шлемы, наконечники копий, умбоны щитов. Копья у всей этой братии были довольно короткие, с листовидными наконечниками, так что, при нужде, можно было не только колоть, но и рубить. Кроме копий, рядом с гребцами лежали мечи, палицы, луки со стрелами и изящно выгнутые боевые топоры – секиры, похожие на узорчатые полумесяцы. Все это было довольно интересно…
