сила, которая неизменно возвращала их друг к другу, забыла их. Он подал заявление на увольнение, сдал комнату. Им обоим был известен каждый шаг друг друга, но в этот раз, они не сделали малого движения чтобы встретиться и даже, столкнувшись однажды в толпе не остановились. Не остановились, боясь вернуться друг к другу. Боясь, они оставили город – Палина с дочерью уехала в район, к матери; Кешка, собрав чемодан, перебрался в северный город не сообщив родным и знакомым. Он боялся любых разговоров о себе о своей жене, он бежал ото всех не оставив адреса. Бежал в день получения документов и расчёта.
В другом городе, его отношения с противоположным полом, изменились ровно до наоборот. Они, имеющие женскую притягательность звонили ему, приглашали; полюбили говорить с ним. Он видел к себе их внимание, интерес; имеющие положение, предлагали возможности своего круга. Если раньше он не понимал их из-за собственного страха, то с переездом, он знал намерения каждой до первых слов, а стоило заметить своё невольное внимание к любой из них, пересаживался, уходил. Он высаживался не доехав из автобусов, требовал перевода в другой вагон, в котором нет лиц вызывающих его аллергию. Он заперся на висячий замок, сказал себе «До восьмого десятка – нет, нет и нет», сказал в надежде – к тому времени, проблема уйдёт сама собой.
*******
Самолёт приземлился в краевом центре. Посёлок, где проходила лечение Любовь Ефимовна, располагался в часе езды, за городом. Енокентий, утомлённый всплывшим в памяти прошлым, не смог поехать сразу. Он не поехал, чтобы ещё раз обдумать или одуматься и если ехать, то завтра, но на весь день. Остановился в городе, должно быть в дорогой гостинице. На просьбу найти что-либо скромнее, администратор предложила номер… в старой тюрьме говоря «Там с питанием вдвое дешевле нашего». Мы умеем шутить.
Утром, в диспансере, выписали многоразовый пропуск и назвали номер палаты. В просторной палате стояло три койки, небольшой столик, на столике три пластиковых стакана. При входе, в его сторону, нехотя повернули головы больные. Среди них не было Любови Ефимовны. Он уже извинялся за свою ошибку, когда до него донёсся приглушённый, голос «Кеша? – Голос с кровати у входа повторил – Кеша, я знала, что ты найдёшь меня». Женщина, нет глубокая старость, называла его по имени в психоневрологической палате. Она села «Ты не узнал меня Кеша?» Узнавание приходило медленнее, чем осознание того, что перед ним его Любаша. И вдруг, он, потеряв контроль, упал перед ней, он обнял её ноги, затем поднялся и не в силах оторваться стал целовать. Целовал, а слёзы катились ручьём. Когда, он смог остановиться, она смотрела на него тем же безучастным взглядом, что и в их ночь, ночь последней встречи, только волосы, изреженные временем, упавшие на лицо не могли скрыть увлажнившиеся глаза. Она смотрела и молчала. Он намеревался пробыть с ней весь день, она же, через час попросила уехать, сказав, что завтра будет ждать его.
