протянула ей руку. Пальцы Ариэль были сухими и теплыми, рукопожатие сильным, так что на ее тонком запястье зазвенели браслеты. Черные, как маслины, глаза Ариэль внимательно оглядели Эльзу, будто оценивали. И снова Эльза смутилась и одновременно разозлилась на себя. Она же уверенная в себе женщина, редактор, пусть и бывший, журналист, встречалась с сотнями людей, находила общий язык с каждым. Когда она успела растерять свои способности? Почему стоит потупившись, не может вставить в беседу и пару слов?
– Заходите на чашку кофе, – предложила Ариэль, и Эльзе показалось, что она выдержала некое испытание и обрадовалась, хотя совсем не знала, что Ариэль за человек, и захочет ли поддерживать с ней знакомство.
– Мне пора, – обратилась Ариэль к Хелене. Порывисто обняла ее и вышла, оставив за собой насыщенный пряный аромат.
Эльза, словно завороженная, провожала взглядом фигуру Ариэль в пестром платье, выглядывающим из-под серого пальто. Зеленый шарф развевался на ветру.
– Откуда ты ее знаешь? – спросила Эльза у матери.
– Ариэль поселилась в Грюнберге два года назад. Снимает коттедж на соседней улице.
– Одна?
– С дочкой.
– Чем занимается?
– Работает учительницей в школе Бергштадта. Еще ведет кулинарные курсы.
– Курсы?
– Да, Ариэль замечательная кулинарка. Сейчас сама в этом убедишься, – и мать указала на пирог, который принесла гостья. – Тает во рту.
– И где она проводит курсы? – спросила Эльза, вдыхая аппетитный аромат.
– У себя дома. Я тоже на них ходила.
– Правда?! – Эльза представить не могла, что ее мать можно соблазнить курсами, тем более кулинарными. – Ты и так хорошо готовишь.
– Пошла из любопытства и желания поддержать.
– Ну и как? Чему-нибудь научилась?
– Как у Ариэль готовить у меня не получается. Наверное, для этого нужен особый дар. Но я стала иначе относиться к продуктам, к еде в целом.
Эльза снова посмотрела на пирог.
– Я хотела сходить к реке, – сменила она тему.
– Помнишь дорогу?
– Да, только не успею вернуться к обеду.
– Я заверну тебе кусок с собой.
Эльза надела куртку, ботинки, взяла рюкзак с пирогом и отправилась на прогулку.
В конце поселка дорога ныряла в лес. Если идти, не сворачивая, по главной, самой широкой, тропе, окажешься у реки. Вообще, рекой ее сложно назвать. Скорее протокой. Весной, когда снег в горах таял, она превращалась в полноценный водоем, летом же, особенно жарким, высыхала до тоненького ручья.
Тени от сосен падали на тропу и сплетались в фантастические узоры. Терпко пахло смолой. Земля меж деревьями была усеяна конфетти из первоцветов –
