Эвис».Прочитав записку, Джоселин удивился ее наивности, равно как простодушной вере и самой Эвис, и ее матушки в силу того устаревшего принципа, который и для него самого, и для других покинувших остров молодых людей давно превратился в предрассудок.
Активно зарабатывая деньги, отец вполне мог придерживаться практических взглядов в отношении наследства, оправдывающих предположения миссис Каро и ее дочери, однако, будучи старомодным в образе жизни, ни разу не заговаривал с сыном о давнем обычае.
При мысли, что Эвис считает себя современной девушкой, Джоселин улыбнулся, но все же ощутил не только разочарование, но и легкое раздражение по поводу помешавшего встрече непредвиденного препятствия.
Да, старые идеи благополучно живут даже при новом образовании!
Прошу читателей помнить, что описываемые события, недавние в масштабах уходящей в глубину веков истории острова, происходили больше сорока лет назад[1].
Заметив, что вечер обещает ненастье, но все же не желая возвращаться и нанимать экипаж, Пирстон продолжил путь пешком. На открытом пространстве ветер дул резкими порывами, а море билось о каменный барьер и плескалось в собственном непредсказуемом ритме, издавая звуки, напоминавшие то смертельные удары воинственной схватки, то благодарственные возгласы.
Вскоре на тускло освещенной дороге показалась женская фигура. Джоселин вспомнил, что пока он читал письмо Эвис возле последнего в деревне фонаря, мимо прошла незнакомка, и вот теперь он почти ее догнал.
На миг у него возникла надежда, что Эвис передумала и все-таки решила прийти, но нет, шагавшая впереди особа совсем на нее не походила: выглядела значительно выше, плотнее и, несмотря на осень, была закутана в меха или в какую-то другую плотную теплую одежду.
Джоселин вскоре поравнялся с незнакомкой и благодаря свету состоявших на рейде кораблей смог рассмотреть ее профиль: горделивый, величавый, достойный божественной Юноны и с точки зрения классических канонов безупречный. Походка дамы была слегка неровной, однако настолько легкой и стремительной, что несколько минут они шагали рядом, и Джоселин даже успел сделать кое-какие предположения, а когда уже стал ее обгонять, случайная попутчица внезапно обернулась и заговорила:
– Полагаю, вы мистер Пирстон-младший?
Молодой человек ответил утвердительно и успел заметить, какое красивое, властное, царственное у дамы лицо и как соответствует ее звучному выразительному голосу. Встречать женщин такого типа ему еще не приходилось, а неведомая путешественница говорила без местного акцента.
– Не подскажете ли, который час?
Джоселин зажег спичку, посмотрел на часы и, сообщив, что сейчас четверть восьмого, разглядел, что глаза прекрасной дамы красные и опухшие, словно она долго плакала.
– Мистер Пирстон, простите мне мою экстравагантность, но не одолжите ли на день-другой немного денег? Дело
Т. е. в середине XIX в. –
