что влез в дом Крещенского не для того, чтобы трахнуть его соблазнительную дочку, о которой не имел ни малейшего понятия. Есть дела куда менее приятные, но важные.
Но до чего же хороша!
Аккуратная упругая грудь, тонкая талия, вздернутая попка и стройные ножки. И длиннющие волосы. Раньше плевать было, какой длины у девчонки волосы, больше как-то на другое смотрел, но секси-Русалочка – чертова ведьма.
Околдовала.
Пора думать головой, а не головкой.
– Сейчас малышка, скорее всего, вызовет полицию, – толкнул Вадима, и мы пошли на поиски кабинета. – Нужно убраться из дома до того, как они приедут.
Нас, конечно, в обезьяннике не закроют – слишком известные фамилии носим, чтобы из-за ерунды раздувать скандал. Но отец будет в ярости.
– Тогда ускоримся.
Уже не скрываясь, не стараясь быть тише, открываем дверь за дверью в доме Богдана, и находим его кабинет. Я прислушиваюсь – звуков сирены нет, полиция в нашем городке нерасторопна. Но вряд ли дерзкая Русалочка сидит и трясется от страха. По-любому вызвала ментов.
– Кабинет, – кивнул Вадим, открыв еще одну дверь.
И мы оба вошли внутрь. Темно, но фонарики на айфонах спасают. Обстановка внутри классическая, скучная. До смешного похожа на отцовский кабинет, и на кабинеты всех чиновников, у которых побывал.
– О, Русалочка, – хмыкнул, посветив на фотографию в рамке, стоящую на массивном столе. – Возьму на память, пожалуй.
Быстро вытащил фото, без понятия, зачем оно мне нужно. Девчонку, по-хорошему, стоит оставить в покое. Про Богдана я наслышан, и если его Русалочка будет кривить губки и жаловаться на плохого Артема, то начнется война.
Да и мой отец мне вставит за эти шуточки, если узнает. Но, тем не менее, я достаю фотографию, складываю пополам, и прячу в карман джинсов. Романтик хренов.
– Ящики стола даже не закрыты, – смеется Вадим. – Богдан и твой отец похожи, оба не думают о безопасности.
Закатываю глаза, и не могу не согласиться. Азарт гонит кровь по венам, стоит представить, что сейчас я найду нужные бумаги, и вернусь с ними домой. Отец думает, что я – избалованный малолетка, но я докажу, что он ошибается. Сам накосячил, сам и исправлю.
Вот только с каждой следующей секундой энтузиазм покидает и меня и Вадима.
– Облом.
– Хрень какая-то, – выплевываю я, ведь в ящиках стола и правда хрень.
Банковские выписки, причем не со счетов, на которых баснословные суммы хранятся, а будто на повседневные расходы.
Шарики-антистресс. Канцелярия. Поздравительные открытки и прочая белиберда.
На полках тоже ничего интересного – книги и пресс-папье. И ваза, стоящая на какой-то совершенно жуткой вышитой салфетке с инициалами Л.К.
– Валим, – с сожалением оглядел кабинет, и кивнул приятелю на выход.
– Уверен? Сирен не слышно, время еще есть.
– Не стоит рисковать, – покачал головой, и вышел из кабинета, слыша за спиной шаги друга.
