я все еще сжимаю в руке.
– Случайно забрел! – тоже отчасти правда.
– Ни один идиот не ходит мимо болот случайно! Даже такой, как ты!
– А вот с оскорблениями, я бы вас попросилааа…ааа вы же вроде сказали, что тут ни один идиот не ходит? Тогда кто эти ид… люди?
– Думаешь, я дважды поведусь на эту уловку?! – грохочет. – Говори правду, пока твой лживый язык не рассыпался!
Чувствую, как язык мой и правда начинает холодеть, будто льдом покрываясь. Вот черт.
Конечно он больше не поведется. И очень зря. Потому что в этот раз я не соврала…
Глава 9. И кому бы еще стоило рот не раскрывать
Чувствую себя сейчас тем мальчиком-пастухом из басни, который кричал «Волк!».
Эх, кажись волки пришли, только теперь мне уже никто не верит. А доказать ему я не могу, потому что язык совсем занемел от обледенения.
Только и могу хлопать глазами, глядя на троицу в белых накидках с глубокими капюшонами, что стоит в нескольких метрах от нас. А предательский туман, будто специально для них развеялся, выдавая нас с великаном незнакомцам.
– Асане не лжет, – уверенно звучит скрипучий женский голос из правого капюшона.
Глаза Морозко делаются круглыми, как блюдца, когда он осознает, что это не я выдала эту странную фразу.
– Черт бы их побрал, – ворчит себе под нос великан, ослабляя хватку. – Только этих тут не хватало.
Чувствую, что язык начинает понемногу отходить:
– Кого? – выдавливаю, уже заведомо начиная опасаться пришлых.
– Туманники, – выразительно приподнимая брови, шипит Морозко, будто это слово должно было мне все объяснить. – Ну, Брамосы же!
Его новая попытка мне ничего не дала, и очевидно он это понял, поэтому устало отмахивается:
– Просто, не вздумай врать хотя бы при них, иначе нам обоим крышка!
– Посему? – лепечу занемевшим языком, догадываясь, что этот верзила неспроста напрягся при появлении белых капюшонов.
Морозко подается ближе ко мне и быстро шепчет:
– Вся эта туманная завеса их рук дело, потому я и не в силах ее укротить. Это не самый обычный туман. Когда ты его вдыхаешь, он проникает в твое тело, позволяя Брамосам буквально видеть тебя насквозь. И больше всего они не любят ложь, – тут он делает многозначительную паузу, будто мне сейчас должно стать стыдно. – Соврешь, и туман в твоем теле превратиться в едкий дым. А за компанию и в моем тоже. Так что будь другом, постарайся при них рот не открывать, – к моему удивлению все же объясняется и почти вежливо просит Морозко. – Иначе мне придется приморозить твой язык обратно.
Те удушат, этот приморозит… А я уж удивилась, что в этом обращении он обошелся без угроз. Поторопилась, видать.
Выдавливаю язвительную улыбочку:
– Не находите, что мужчинам негоже трогать языки друг друга, пусть даже и магией?
Стрельнув в меня убийственным взглядом,
