по всему, не рискнула оставить росчерк на самом инструменте и закрыла его, перед тем как оставить автограф.
Шокированно и тупо ещё раз читаю фиолетовую надпись. В цвет синяку выбирала, зараза? Как она сюда попала?! Балкон…
В бешенстве пинаю футбольный мяч, выкатившийся из под кровати. И немного неудачно мажу, попадая не в центр, а ниже. Закручиваясь, он подлетает выше. Отбивается от лепнины на стене, меняя ещё сильнее траекторию.
– Черт! – выставляю локоть, чтобы защитить лицо.
Но мой же кулак от удара мяча по руке, прилетает мне ровнëхонько по ссадине.
– Аааа!!!! – в глазах вспышка, закрываю ладонями лицо. – Царëва!
Конец тебе… Вот теперь – бойся!
В ярости швыряю на пол сорванную куртку. В крутышку решила поиграть? Я тебе поиграю.
Подгоняемый болью слетаю с лестницы вниз, чуть не сбив с ног только что проснувшуюся Серафиму.
– Рафи! – хватается она за сердце. – Что случилось, мой мальчик??
Натягиваю шизанутую дикую улыбку во все тридцать два.
– Взбодрился немного с утра! Все хорошо.
Перемахиваю снова через изгородь, на их участок. Разбегаюсь и, на адреналине, прыгаю вверх, хватаясь за балюстрады её балкона. Подтягиваюсь. Ладони скользят. Но во мне сейчас столько дури, что это меня не остановит. Минута мучений, и я наверху. Тихо открываю балкон.
Та же ошибка, Кузнечик!
Теперь и я, и ты будем свои балконы закрывать.
Чудовище спит, сладко свернувшись под одеялом. Голые точеные плечики притягивают взгляд.
И – да: когда я рвался сюда, мне хотелось вмазать ей как следует чем-нибудь убойным по симпатичной мордахе. Но это не мои методы. Слишком грубо. Да и невыносимая боль, уже не рвет нервы. Отпускает. Эта эмоция замещается другой. Я вспоминаю еë "скорпиона"…
С девочками кулаками не воюют. Тем более с такими конфетными. Я нагну тебя изящнее, Царëва!
Сдергиваю худак, снимаю кроссовки. Расстегиваю рубашку. И медленно… очень аккуратно… чтобы не разбудить, ложусь с ней рядом.
Ерзает. Я замираю, позволяя ей опять уснуть поглубже. И когда она начинает ровно сопеть, с мстительным кайфом обнимаю и закрываю глаза. Пахнет чудовище чудесно! И даже проведенная в приятной компании ночь никак не влияет на реакции моего тела на этот запах.
Включаю телефон. Поправляю прядь с еë лица. Беззвучно делаю несколько снимков нас в обнимочку. Прячу телефон в карман. Нет, это не весь нагиб.
На её тумбочке будильник. Перевожу его на три часа позже. И, закрыв глаза, расслабляюсь. Меня быстро вырубает после бессонной ночи.
Но так же быстро и врубает обратно от вопля её маман:
– Дина!!!
Мы подлетаем на кровати как от сирены.
Динка в шоке прижимает к себе одеяло, хлопая на меня глазами. Переводит взгляд на стоящую в дверях мать. Лицо той так наливается кровью, что по цвету уже близко к фиолетовому.
Такое
