один круг, все ещё не давая ответов на мои вопросы. Нужно придумать новые. Смотрю на непривычно отрешенное лицо Винсента. Долго, жадно. Меня гипнотизирует дурацкое кольцо на его нижней губе, я более не выдерживаю молчания и повергаю в ступор своё же сновидение. – Скажи-ка мне, как это? Он вдруг перестает играть. Медиатор в его руке замирает. Видимо, плеер вконец разрядился, или я уснула, но продолжаю бессовестно грезить этим мерзавцем. – Что именно? – хмурится Вестерхольт. – Как целоваться с этой штукой? Давно ли я стала такой смелой? Видимо, в тот миг, когда публично обозвала его кабачным лабухом. Его! Кумира тысяч девиц, которые щедро закидали меня тухлыми яйцами и помидорами после концерта. То ли ещё будет завтра, когда я пойду на пары! Винсент из моего сновидения остался верен себе. Свет поиграл на его серьге, когда мой извечный соперник усмехнулся мне, а затем ответил в своей же издевательской манере. – Принцесса-зубрилка не знает ответа на такой простой вопрос? Разумеется, я не знаю! В книгах такому не учат. По крайней мере в тех, что читаю я. – Принцесса-зубрилка никогда не целовалась с кабачными лабухами! – я зачем-то оскорбляю его вновь, но Винсент из моего сна совершенно не злится, в отличие от Винсента настоящего. Вместо этого он с улыбкой выдает одно-единственное: – Врушка. Медиатор между его пальцев вновь оживает, и Вестерхольт возвращается к своей бесконечной песне, так и не ответив на мой вопрос о поцелуях.
Воспоминания,
Которых нет.
Их нет.
Глава 4
Проснулась от запаха крепкого кофе и от того, что Шая шумно собиралась на занятия. Для меня она тоже приготовила чашку и поставила на сервировочный столик.
Мне мгновенно стало совестно за то, что я брала её видеофон без спроса, но сил признаться так и не нашлось, как и спросить, куда она сбегала ночью.
– Спасибо, – заспанно прохрипела я, взяв в руки обжигающе горячую чашку.
Подруга как-то забавно отсалютовала мне и принялась остервенело канифолить свои балетки и пуанты. Странная она в последние дни. Хотя кто не без грешка?
Кофе у Шай всегда получался разным. То приторно сладкий, то с нотками специй, то с преступным количеством сиропа и молока, но сегодня только горечь и обида, отлично резонирующие с моим состоянием.
– Всё в порядке? – я спросила подругу, и она как-то неуверенно пожала плечами.
– Герр Вагнер скоро будет выбирать новую приму для выступлений. Не думаю, что у меня есть хоть какие-то шансы. Но черт возьми, я так устала быть статистом и играть либо дерево, либо ребёнка, либо кого-то из свиты принцессы. Что со мной не так?
Я бы сказала ей. Но думаю, Шая и так все прекрасно понимает. Слишком уж она была неформатная для нимф с факультета классического танца. Невысокая, резковатая и слишком открытая. А ещё эти её милые слегка оттопыренные уши. Маленький эльф среди холодных и неприступных фейри. Вагнер никогда не даст ей ведущую роль, и плевать, что она работает усерднее всех, полностью отдается танцу и своей мечте. Шая просто не вписывается в идеальную балетную картинку.
– Я приду на отбор, – пообещала подруге, и
