тоже самое, в котором нас перевели в отдел патологии новорожденных, а малышка укрыта казенным колючим одеялом.
– Дай бог, все еще образуется, – шепчет нянечка и приоткрывает мне дверь на улицу.
Зажав в пальцах старый пакет, в котором лежат все мои документы, выхожу на крыльцо. Руки оттягивает малышка, сил нет совсем. Губы сухие, жутко хочется пить, но попросить напоследок воды кажется уже наглостью – я и без того провела все это время здесь как нищенка, замучила медсестер просьбами.
– Девушка, подвиньтесь, – парень, который фотографирует какую-то счастливую пару с шарами, цветами и счастливыми улыбками, случайно толкает меня в плечо. От этого движения дряхлый пакет с паспортом и выписным листом летит на асфальт, прямо под ноги юркому фотографу. Одним движением носка тот брезгливо откидывает его дальше.
– Осторожнее!
– Оу, простите, простите, не понял, не заметил, – парень, придерживая свой огромный фотоаппарат, нагибается и поднимает с земли пыльный пакет. Быстро сует мне его в руки и тут же поворачивается к счастливой паре с огромными разноцветными шарами, а я шмыгаю носом. Понятия не имею, как добираться домой – все мое имущество при мне: месячный малыш, огромное платье – балахон для беременной, паспорт и сотовый телефон без зарядки.
– Девушка, вы бы отцу позвонили, – пробегая мимо меня говорит фотограф.
Я и звонила…
Уже месяц как. Каждый день. Каждый час.
Каждую минуту.
И на все получала только один ответ: «Абонент вне зоны действия сети».
Да была ни была, попробую еще раз. Перехватываю малышку поудобнее и снова набираю заветный номер.
Гудок.
Еще один.
Сердце замирает. В горле собирается ком размером с Гималаи.
– Да? – отзывается голос на том конце провода, такой родной, такой близкий, такой нужный, что по рукам бегут мурашки.
– Я…нас выписали, – не знаю, с чего начать, и после секундной заминки перехожу к самому главному. – Мы вышли из больницы. Я и твоя дочь Ты…ты встретишь нас, ведь правда?
Замираю и желаю, чтобы все в мире замолкло в эту секунду, чтобы услышать самый важный и нужный ответ. Но то, что доносится из трубки, тут же выбивает воздух из легких:
– Нет.
– То есть как это – нет?
Сердце падает прямо в пятки, и, если бы не драгоценная ноша в руках, они бы точно опустились.
– Не встречу. Теперь вы сами по себе, а я – сам по себе. Прощай.
– Но…
Удивленно смотрю на телефон, из которого доносятся гудки. Что? он положил трубку? Быть того не может!
Набираю снова и снова, но это бесполезно. Отец моего ребенка, мой муж, занес меня в черный список в день, когда я вышла и роддома…
Глава 1
*Вика*
Настоящее время
– Слушай, ну так продолжаться не может, у тебя уже мешки под глазами до колен, а волосы… Божечки… – Иришка отпивает чай и смотрит на меня из-под кипы бумаг. Я в ответ только качаю головой, мне совсем не важно, как я выгляжу. Главное одно – нужно закончить все дела ровно до пяти часов, иначе мою крошку снова оставят стоять одну в холодном холле интерната для инвалидов. Я должна успеть!
– Тебе нужно заняться собой, иначе… – подружка недовольно качает головой.
– Что же случится? – переписываю данные сотрудников в табель, и спешно печатаю еще один.
– Ты никогда не найдешь себе мужика, вот что иначе!
Это сообщение я оставляю без внимания, потому что мужчина – последнее, что мне нужно в этой жизни. Хватит с меня и бывшего мужа, который оставил в самый важный и страшный день жизни одну без денег и жилья.
Иришка же встает, и, оглянувшись на дверь (не услышит ли кто), подходит к моему столу. Отодвигает кипу бумаг с краю и присаживается так, чтобы нависнуть над моим ухом.
Раздраженно выдыхаю и поднимаю глаза, в ожидании.
– А может, нашего нового директора охамутаешь? У него знаешь сколько деньжищ? Да и красавчик… – Иришка закатывает глаза и причмокивает губами. – И задница – во!
Отвожу в сторону ее руку с поднятым вверх пальцем.
– Может быть, он и красавчик, но требования у него – ужас, – киваю на монитор, в котором открыто одновременно несколько программ.
Как успеть сделать за день несколько отчетов, когда нас в отделе осталось всего двое? Уже неделю в компании все стоит вверх ногами – люди, не успев даже
