Теперь шуруй куда подальше!
– Можно хоть переодеться и…
– К отцу своему вали переодеваться! – не даёт даже закончить, выталкивая меня и со злостью захлопывая калитку перед моим носом.
Абсурд какой-то… Наши соседи даже к животным лучше относятся. Ищут вечно кота своего, когда тот в загул уходит. А я сейчас уйду, и никто никогда меня искать не станет. Очередное жестокое напоминание, что я в этой жизни лишняя.
Внутри будто что-то оборвалось.
Никому я не нужна и это никогда не изменится.
Куда идти?
Город небольшой и почти все друг друга знают. Так-то все насмехались, а теперь вообще глаза невозможно будет поднять.
Опускаю глаза на завалившуюся набок сумку. Из неё торчит пятитысячная бумажка.
Торопливо распахиваю – одна. Видно, тётя Наташа решила, что на первое время мне хватит. Удивительно, что хоть это дала. Этот месяц где-нибудь койко-место оплатить хватит. Я интересовалась что почём, особенно после дня рождения Максима. В те дни я мечтала о поступлении, отдельном жилище, настоящих друзьях и трудоустройстве на престижную должность. В общем, разрешила себе помечтать обо всём том, что мне не доступно.
– А отец! Как он мог, вот так просто, уйти? – задаю себе вопрос и даже не сразу понимаю, что вслух. –Ладно я, но тётя Наташа. Они вроде ладили… временами.
Трясу головой. Смысл теперь об этом думать?
Впрочем, обиды я давно терпеть научилась. Лишняя здесь, так найду место, где меня не хватает. А что? – гордо задираю сопливый от слёз нос, подхватывая тяжеленную сумку на плечо. Может быть, у меня когда-нибудь будет такая же счастливая семья, как у тёти Жени!
Нужно рассуждать позитивно!
– Чёрт, всё ведь супер! Я при деньгах и свободном плавании! Об этом же каждый подросток мечтает!
Пытаюсь себя убедить, но предательские слёзы ещё больше щиплют лицо. И эти всхлипы, которые рвутся из-за меня, какие-то дурные, будто из раненого зверя…
Поддаюсь порыву прыгнуть первый попавшийся автобус и уехать куда-нибудь подальше, – в другой город. Бегу с тяжеленной сумкой в сторону автовокзала.
Ну как бегу… – непонятно что быстрее отвалится: ручки у сумки или руки от меня.
Еле как добираюсь до автовокзала. Он закрыт. Ни разу не приходилось здесь бывать. График работы с семи утра до девяти вечера. Сейчас от силы пятый час.
Открываю сумку в поиске еды. Чисто логически, кроме банок с огурцами, которые я накатала по требованию мачехи, навряд ли из моих вещей что-то настолько тяжёлое есть.
Разгребаю без разбора покиданную одежду, среди которой торчит наполовину беззубая расчёска, зубная щётка с признаками чёрной плесени на ручке и ободок, который девчонкам на Восьмое марта дарили. Вздыхаю, так как он переломлен.
– Как же я так неаккуратно несла-то? – расстраиваюсь. От обиды на всё происходящее из меня вырывается новый всхлип. Ободок одна из немногих действительно моих вещей. К тому же вещь была полезная. Бережно откладываю
