непростой день. Тебе надо отдохнуть. Диктуй адрес.
Обычно я не говорю людям, которых знаю несколько часов, где живу. Но Клим уже казался мне другом.
– Через семь минут будет автомобиль, – сказал он, убирая телефон в карман.
– Хорошо.
Хотя мне не хотелось уезжать даже через семь минут.
– А насчёт поисков ты всё-таки подумай.
– Ладно.
– Кстати, у нас задачи, которые можно выполнять из дома. Прозвон, например, сбор информации. Это тоже очень важно и удобно для тех, кто не может работать по задачам на местности. У нас в отряде есть одна женщина, ей за шестьдесят. Понятно, что в лесу от неё толку особо не будет. Она занимается прозвонами.
– Интересно. А вообще много человек в вашем отряде?
– Вообще, да, много. Около двадцати пяти тысяч по всей стране.
– Ого…
– Да. Изначально отряд сформировался в Петербурге, но потом постепенно начал разрастаться на соседние области, а потом всё дальше и дальше, – объяснял Клим. – На самом деле неравнодушных людей гораздо больше, чем кажется.
Подъехало такси, Клим открыл передо мной заднюю дверь.
– Спасибо, – сказала я. – За всё. И с днём рождения ещё раз.
Клим улыбнулся.
– Это тебе спасибо, – ответил он. – Ты сегодня настоящий герой дня.
Глава 5
С Ильей я не разговаривала. Он тоже не делал никаких попыток к примирению. Занимался своими делами, играл в компьютерные игры, отгородился от мира и своего же сына – не говоря о жене – наушниками. Впрочем, когда Мирослав ему особенно досаждал, требуя поиграть с ним или что-нибудь рассказать (ему было до дрожи интересно послушать о том, как на земле появились динозавры), Илья вынимал голову из полукруга накладных ушей и быстро бежал включать ему мультики на телевизоре. Быстро – потому что игра ждать не любит.
Я наблюдала за всем этим, затаптывая внутрь себя злость, как затаптывают загоревшуюся сухую траву.
Мне нужно было приготовить розовый торт со сливочной начинкой и набор капкейков с клубничным курдом (родители заказали девочке на тринадцатилетие). Я включила музыку на кухне и, подпевая шёпотом, мысленно убеждала себя, что нужно просто перетерпеть.
До каких пор терпеть – я не знала.
Мира мне было жалко больше, чем себя. С тем, что я Илье безразлична, я научилась жить. Но с тем, как порой он пренебрегает своим сыном, мириться было сложнее. И тем не менее, говорила я себе, он отец Мирика. Плохой ли, хороший – но родной. И никуда от этого не деться. Ему не повезло. Так же, как и мне.
Вчера, когда я пришла домой в чужой одежде, пахнущая виски и на несколько часов позже, чем обещала, Оля даже испугалась.
– Что произошло?
Я рассказала ей всё. В мельчайших подробностях.
И в её серо-голубых глазах с желтоватым солнышком расходящимся от зрачка – точной копией моих глаз – попеременно мелькал то испуг, то восторг, то лукавое любопытство.
– Он красив?
– Кто? –
