стране не так много больниц, где такие операции проводят, – пальцев на руках вполне хватит, чтобы их сосчитать. Зато детей, которые нуждаются в хирургическом вмешательстве, сотни тысяч. Очередь продвигается медленно. Иногда начинает казаться, что она не движется совсем. Замирает, как навеки остановившееся сердце.
Скорая приехала быстро, но приступ к тому времени уже начал проходить. В больницу мы поехали все втроем. До утра я с одной стороны, а Илья с другой сидели у кровати Мира, который мирно спал, подключённый к кардиомонитору.
Илья ничего не говорил. Просто сжимал мои ладони поверх одеяла и смотрел на меня, чуть вздрагивая уголками губ и искренне дружелюбно приподнимая брови.
В таким моменты мне казалось, что мы до сих пор одна семья, что если и не любовь, то какое-то другое, ещё пока сильное чувство, что-то в духе родственной привязанности, нас держит. Что мы можем быть вместе, можем даже прожить рука в руке всю жизнь. Что притёрлись друг к другу, вросли в души, соединились израненными сердцами. Что рвать будет больно, да и не за чем…
Так иногда бывало. Может быть, мы достигали того состояния, о котором мечтали, когда шесть с половиной лет назад говорили в загсе: «Да». Обиды как-то вдруг совершенно нелепо забывались или казались до того мелкими, что не простить их было бы большой глупостью.
Глава 7
Я плохо знала своих соседей. Кое-как общалась с теми, с кем живём на одной лестничной клетке, кивала, проходя мимо тех, кого постоянно видела во дворе.
Когда мне сказали, что пропал мальчик, живший где-то в домах поблизости, я долго не могла понять, о ком речь. Наконец вспомнила его тёмные, как плоды каштана, глаза, и искреннюю улыбку. Ещё совсем детскую.
Он и есть ребёнок.
Моему сыну пять. А этому мальчику семь.
Кровь закупоривала вены, когда, в тяжёлом, словно пропитанном формалином, воздухе, стали оглашаться идеи – одна другой страшнее. Разумеется, что было на самом деле, не знал никто. Следствие рассматривало версии похищения с целью выкупа и коварного убийства с сокрытием улик, но пока ни одно, ни другое не подтвердилось.
Пока всем хотелось верить в то, что больше остального внушало надежду – мальчик пошёл в лес и заблудился.
Ночи были ещё прохладные, но пережить одну ночь в лесу он вполне мог.
Я даже не сразу поняла, как глубоко зацепила меня эта новость. Всё, о чём бы я ни думала, так или иначе сводилось к этому мальчику. Холодея, я один за другим перебирала варианты развития событий. Чужие люди, опасные и страшные, затаскивают его в свою машину. Или он, промокнув под дождём – ночью прошёл хороший ливень – сидит где-то под деревом или в кустах, ёжась в ледяной от влаги куртке. Или…
О самом страшном думать было невыносимо.
Заглянувшая ко мне после обеда Оля – её школа находилась в нашем районе, поэтому сестра по пути домой (в центр города) почти всегда заходила к нам, – разумеется, сразу поняла, что я чем-то загружена. Но сама она была загружена не меньше.
– Мальчик? – только и спросила
