подушки, вон одеяло… несвежее белье, кто в нем водится – лучше не думать. Вытянуться во весь рост в кровати было нельзя, только полулежать на не слишком чистых подушках. Я закрыла дверцы, прошла по комнате – таких кроватей-гробов было три.
Потом я поискала, куда бросила туфли – машинально я выронила их, когда рассмотрела кровать. Сунула ноги – прекрасно, перепутала, поменяла туфли местами. Нет, я не обманывалась: они были на одну ногу. Вернее, ни на одну. Ни на правую, ни на левую, а на какую-то среднюю. Ни туда, ни сюда…
Присев, я смотрела на это чертово извращение. Разнашивать, вот, значит, как. Мне было не привыкать – нога у меня в той жизни была далеко не Дюймовочки, размер ходовой, но лапа широкая, и обычно я короткими перебежками до продуктового магазина разнашивала все – от кед до дизайнерских шедевров стоимостью в три отдыха в Турции в «пятерке» эконом-класса. И если у меня был выбор – ходить босиком или испытать ностальгию, пусть так.
Что имела в виду женщина, влепившая мне пощечину, но потом пожалевшая, я так и не поняла. Выбрать себе одежду из сундука, но зачем? Куда-то ехать вместо кого-то? Черт с ним. Сундук был один, хоть тут повезло.
Я подняла тяжелую крышку сундука и принялась копаться в его нутре. Красивая одежда. Неудобная, но красивая, и бизнес-вумен во мне засмеялась. Да, были времена, когда за такие шмотки убивали, потом эти же шмотки крали, и не так это было давно, я помнила, как в восьмидесятые обокрали соседку и как она убивалась по шубе и по костюму… По шубе! Эти люди не знали цену собственной жизни и мерили ее обычным шмотьем!
Но теперь за каждый испорченный шмот с меня будут драть три шкуры. Ткани дорогие, работа дорогая, отделка… я присмотрелась. Жемчуг? Непохоже, слишком мелкий, и что это – рубашка? Платье? Халат? Похоже на платье, но вот еще одно, юбка словно разрезана пополам, откуда такой разврат?
– Мариза?
Я вздрогнула. Странные ощущения: если на улице кто-то кричал «Маша» – я оборачивалась, хоть и знала, что кричат стопроцентно не мне. А это имя – Мариза – как будто было моим. Как и знание языка и голос, только вот я не знала, кому он принадлежит.
– Ты померила? Все тебе подойдет?
Девушка, стоящая в дверях, была… я бы сказала – неземной. Отрешенный взгляд, тихий голос, вся словно в себе. Но одно я понимала – она хозяйка, мне надо выпрямиться и поклониться.
Поэтому я спешно сбросила шмотки с колен, встала и отвесила неглубокий поклон. Тело помнило, что ему надо делать, хотя сознание это не знало. Я поняла, что в таких ситуациях проще положиться на память, которая мне не принадлежала.
– Я еще не мать-настоятельница, Мариза.
Ах вот оно что! Адриана, кажется, так называла ее та молоденькая красоточка. Старшая сестра? А я что-то, видимо, сделала все же не так.
Адриана с легкой и доброй улыбкой прошла в мою комнату – или все-таки не мою? Сколько девушек делили ее между собой? Три? Больше? Я отошла к стене, не назвала бы это рефлексом, скорее каким-то предзнанием.
– Если
