двор? Вот это точно не самый выгодный вариант.
– Мы ведь похожи с тобой, – продолжала Адриана, и вид у нее был уже не настолько идеальный и благостный. Мелкая пакостница, споткнувшаяся о чужую волю, так-так. – Тебе всю жизнь или ходить за матушкой и сестрами – или выдать себя за меня. У тебя будут деньги, мы не так и богаты, но хоть что-то… А там кто знает, как повернется твоя судьба? Герцогиня оказывает нам великую честь, принимая одну из нас при дворе. Это для меня огромная честь, что говорить о тебе?
Для меня, про себя повторила я. Девица разом поставила меня намного ниже того положения, которое занимала сама, но это мелочи. Сама она ко двору не стремится. Королевский двор. И если хоть немного правда то, что я читала в интернете, а не в приключенческих романах Дюма – ничего странного, что родители этой мелкой лицемерки, да и она сама, предпочли, чтобы она сидела в монастыре.
Похожи, мы с ней похожи. Адриана еще что-то говорила, а я рассматривала ее. Себя мне пока увидеть не удалось, да не очень-то и хотелось. Миловидная, темные волосы, темные глаза, аккуратный бюстик. Я вспомнила историю Анны Клевской – какие времена, фотографий нет, в наличии только художники с самомнением, сунь, собственно, приукрашенный парадный портрет любой крокодилицы королю, тому придется жениться на том, что сунули, иначе дипломатический скандал и конфуз. Но то женитьба, до Анны была еще одна Анна – Болейн, и как бы планы ее завели аж на плаху. А куда ей было деваться? С одной стороны – озабоченный Генрих Восьмой, с другой – собственные амбиции, а уж как повернулось – второй вопрос.
Мне предстоит быть кем-то вроде несчастной мадемуазель де Ла Вальер. Она, кажется, рожала в проходных комнатах Лувра под брезгливые взгляды Анны Австрийской. Месье Дюма деликатно этот момент обошел, зато историки сохранили и интернет добродушно поведал об этом интересующимся.
– Я могу поехать с вами в монастырь, мадемуазель? – быстро спросила я. – Я передумала, я не хочу во дворец.
Я умела оценивать ситуацию и принимать решения моментально. Монастырь? Кто сказал, что там плохо? Работа, молитвы, а с другой стороны – защита церкви и короля, собственные земли, имущество, пожертвования и – собственное производство. Кем я могу со своими навыками стать при дворе – понятно, вопрос, надолго ли и после каких по счету родов – и от кого – я отправлюсь на кладбище. Кем я могу стать в монастыре? Кем угодно, от кастелянши до огородницы, потому что я принесу деньги, а значит, меня будут ценить. Я могу вспомнить хоть какую-то медицину из той, что у нас считалась элементарной. Я могу открыть фельдшерский пункт или детскую школу, если она здесь, конечно, нужна. Я могу наладить любые каналы сбыта – и мать-настоятельница на меня уже станет молиться. Так что лучше: спокойная жизнь среди увлеченных молитвами дам, где до меня не будет никому никакого дела, или непредсказуемый двор, не при будущей монахине будет он назван другими словами?
В монастыре будет точно теплее, чем здесь. Да что говорить, в это адово время монастыри – колыбель науки и
