камешков, чувствовал недобрые взгляды, сверлящие его спину, но не оборачивался, чтобы не показывать недоброжелателям, что чувствует их. Единственное лишнее движение, что себе позволил – так это чуть шевельнул плечом, двинул рукой, выпуская из рукава в ладонь нож.
Обычный нож.
Такими дерутся в темных переулках головорезы, бандиты, воры, убийцы и все те, у кого кровь слишком горяча и душа просится в небо поскорее. Тристан, хоть и рос в королевском дворце, хорошим воспитанием не отличался, а курить и драться на ножах научился быстрее, чем читать и писать.
И сейчас ему пригодился бы именно нож; не черный строгий инквизиторский меч, а простой разбойничий нож, острый и крепкий, с рукоятью, удобно ложащейся в ладонь. Потому что следили за ним не призраки и не демоны, а обычные люди, из плоти и крови.
– Отличная ночь для того, чтобы пустить кому-нибудь кровь, – произнес Тристан кровожадно, усмехаясь совершенно по-разбойничьи, склоняя беловолосую голову, чтобы никто не угадал адской усмешки на его губах, такой неподходящей для строгого, благообразного инквизитора. Кровь его кипела от предвкушения драки, от жажды мести, от желания чужой боли. – Вы ответите мне за Изольду, псы… Сегодня же будете показывать свои дешевые фокусы сатане.
Он шагал по улице, не таясь и усмехаясь, и улыбка его не предвещала ничего хорошего для тех, кто вздумал его пугать.
Недоброжелатели осмелели, зашевелились, уже не осторожничая. Заржал конь; Тристан обернулся и увидел всадника на черном горячем скакуне. Ночной свет обнимал его, на ветру бились тонкие, как черный дым, рваные ленты, из которых была пошита его одежда.
– Обычное пугало для темных селян, – процедил Тристан тихо, усмехаясь и чуть отступая назад. – Ну, давай, напугай меня. Заставь бежать.
Со стороны могло показаться, что он – красивый чистенький и опрятный приезжий, – напуган и потрясен, но этот неверный шаг нужен был для того, чтобы обмануть соперника, внушить ему, что одинокий путник парализован от страха и ничего не сможет ему сделать.
Сбруя коня была похожа на древние шипастые латы, лошадь – громоздкое ряженное животное, – казалось каким-то мифическим чудовищем. Пуская огненными ноздрями клубы пара, конь фыркал и бил копытом, и Тристан отступил еще на шаг, медленно, осторожно, заманивая в ловушку нападающего.
Тот поверил; наверняка ведь знал, что перед ним приезжий инквизитор – такие вести быстро разлетаются даже по спящим городам, – но много лет, что он держал город в страхе, притупили его бдительность. Он уверовал в свою непобедимость и неуязвимость, а потому весьма самонадеянно дал коню шпоры и помчался прямо на замершего на мостовой Тристана.
Тристан не двигался; в руке всадника, погоняющего храпящего коня, он увидел магический кнут – вещица слабая, годная лишь для того, чтобы напугать и отнять немного магии и очень много сил. Но все же сечет он больно; очень больно…
В памяти Тристана вспыхнуло яркое видение – красный магический ожог на белоснежной коже мертвой прекрасной руки.
И
