заниматься. Они действовали не как любители.
– Пятна все равно останутся, – сказал бородач. – Придется тебе обработать доски шлифмашинкой. Для надежности.
Аттила недовольно фыркнул.
– Лучше я просто перестану приглашать гостей.
Таннер рискнул повернуться и увидел, как они бросают тряпки на тело Шона. Когда троица сняла комбинезоны, те тоже отправились в мешок; на этом все и закончилось – Шона больше не было, он сделался всего лишь готовым к утилизации мусором.
Двое новоприбывших подхватили мешок за ручки. Вместо того чтобы спуститься по лестнице на улицу, они направились в другой конец комнаты и прошли через узкую арочную дверь в углу; судя по тому, как долго они отсутствовали, там находился еще один выход.
Когда Аттила снова подошел к Таннеру, в руках у него была деревянная палка длиной с ручку от швабры, но толще; один конец ее был обернут матовой черной лентой вроде той, которой обматывают хоккейные клюшки.
– Как у тебя с кровообращением? – спросил Аттила. – Пальцы на руках чувствуешь? А на ногах?
– Чувствую. В основном.
– В основном чувствуешь – значит, можешь ходить. Тебе тут, я вижу, удобно, но оставаться ты здесь не можешь. Пол моей квартиры – не долгосрочное решение. – Он похлопал деревяшкой по ладони, напоминая копа с дубинкой. – Только давай без глупостей. Если ты можешь ходить – значит, можешь попытаться удрать. Или пнуть меня. Видишь, к чему я клоню?
– Тогда почему бы вам и меня отсюда не вынести?
– Ты этого не заслужил. При всех его недостатках, твой приятель погиб, сражаясь. Пока ты не сделаешь того же, будешь ходить на своих двоих.
Аттила снял проволоку с ручки, сбросил ноги Таннера на пол, придавил коленями его голени и освободил лодыжки. После чего отошел в сторону, выпрямляя проволоку, чтобы можно было пропихнуть ее в дырку, просверленную в незамотанном конце палки.
– Знаешь, за сегодня ты был вторым, кто сказал мне, что у Дафны есть дела и я должен оставить ее в покое.
Заинтригованный, Аттила оторвался от сгибания и наматывания проволоки:
– Видишь? Тебе не обязательно верить мне на слово. И кто же был первым?
– Тот парень в каньоне, которого мы потеряли. Скалолаз.
Лицо Аттилы исказилось гневом.
– Прыгуна, которому ты позволил спрыгнуть, ты имеешь в виду. Говори как есть, старший братец. Что я тебе говорил об пустых словах? – Потом Аттила сменил гнев на милость – ближе к проявлению сочувствия он подойти был не способен. – Для тебя это, наверное, была бы охуеть какая неожиданность даже и не в двухстах шестидесяти футах над землей.
– Но почему он? – взорвался Таннер. – Этот несчастный парень – почему оно воспользовалось именно им?
Аттила недоумевающе посмотрел на него.
– Не понимаю.
– Почему не Шоном? С его помощью оно могло
