вопрос? Потому что, если на секунду задуматься, он сам на себя ответит. – Аттила, похоже, смилостивился над ним, хотя бы потому, что это дало ему возможность поглумиться. – На спутниковое наблюдение моего бюджета не хватит, но ты поразишься, что можно установить на самое обычное дерево по соседству.
Таннер закрыл глаза. Мелкие пробелы он заполнит позже. Если у него будет это «позже».
– Вал… он распался на части. Буквально. – Он взглянул на Шона. – Как если бы ты занимался вот этим несколько часов – только секунд за тридцать.
Он знал, как невероятно это звучит.
– Детали. Вот где кроется дьявол. Выкладывай их.
Таннер рассказал о произошедшем так кратко, как смог. О случившейся с Валом перемене, о том, что он двигался, словно человек, забывший, как должно работать его тело. О том, как он набросился на телефоны и запихнул один себе в глотку. Как на протяжении нескольких минут после этого он казался впавшим в состояние фуги, а потом развалился на куски.
– И ты видел, как это случилось.
– С такого же расстояния, как сейчас вижу тебя.
– Ты счастливчик. – Аттила казался до странного искренним. – Тебе выпала честь быть этому свидетелем, хоть ты и не знал тогда достаточно, чтобы понять какая.
– Тебя все это, похоже, не удивляет.
– Я слыхал о таких вещах. Я знаю, что такое возможно. Но, с другой стороны, а что невозможно?
Аттила бросил на Таннера презрительный взгляд, словно тот был недостоин увидеть то, что видел. Потом закончил вытирать топор и повертел его перед собой, оглядывая щели.
– И больше ты ничего мне не скажешь?
– Значит, это твой вопрос?
– Нет. Я просто углубляюсь в детали, как ты и хотел.
Аттила отбросил тряпку, снова поиграл топором, думая, что с ним делать, и мощным ударом, сотрясшим как доски, так и кости, вонзил его в пол.
– Скажем так: боги на самом деле существуют. Но не такие, о которых тебе рассказывали, веришь ты в них или нет. Это слово, «боги», – просто ярлык. Он в общих чертах передает суть, вот и все. Я имею в виду масштаб. Не функции, не роль. Масштаб.
Таннер слушал, и ему казалось, что он проваливается сквозь пол. У него болело все, как снаружи, так и внутри, а между челюстью и затылком пролегла туго натянутая полоска мышц. Не имело значения, сегодня ночью он умрет или завтра днем. Там, снаружи, остались люди, которых он любил, и ему, скорее всего, больше не суждено их увидеть. Никакая молитва, никакое заклинание не изменят того факта, что ему уже ничто не поможет.
– Но что они такое на самом деле?.. – продолжал Аттила. – Все, что я могу сказать, не будет неверным. Но оно будет недостаточно верным. Они… разум, способный выйти за пределы тела. Душа без совести. Интеллект, обладающий интуитивным пониманием материи и энергии, способный, словно паук, устроиться на паутине темной энергии и провести следующий миллиард лет, любуясь столкновением двух спиральных галактик, потому что это, черт побери,
