style="font-size:15px;"> После обеда, как обычно иду в студию, чтобы в танце расслабиться и угомонить гормоны. Наше с Колесниковым общение в кафе сделало свое дело, и три лекции подряд я только и делала, что прокручивала в голове наш разговор.
Почему он не меня так действует? Мне хотелось кричать и плакать одновременно. Я не понимала, почему моя реакция на этого мужчину такая странная? Я его не знаю, он меня не знает, тогда какого черта, я так себя веду?
Мне было трудно представить, как это вообще выглядело со стороны и что могли подумать другие студенты или преподаватели, увидев нас вместе. Он красивый молодой доцент, сидит за одним столиком со своей студенткой, много ума не нужно, чтобы сложить два плюс два и все понять. Хорошо, что хоть никого не было рядом и никто не слышал, о чем мы говорили. Мне не хотелось думать, что у меня все было написано на лбу, потому что скрыть такую явную симпатию мне не удавалось, я не была суперактрисой.
Выматываю себя в классе настолько, что еле выползаю в раздевалку. Но по крайней мере, физические нагрузки на все мышцы, хоть немного смогли расслабить одну самую главную – мозг. Я почувствовала себя немного лучше и надеюсь, сохранить это состояние подольше.
Мне нравилось танцевать, именно в танце я могла быть тем человеком, которым так хотела быть. Это своего рода – откровение. В первую очередь, я любила танцы за то, что не нужно быть каким-то особенным, ты просто делаешь, и если стараешься и прилагаешь усилия, то ты начинаешь хорошо танцевать.
В десять лет, я впервые пошла на свои первые тренировки. Моя первая учительница, Регина Семеновна, была уникальной женщиной. Когда она двигалась, все вокруг замирали и мне становилось не по себе, от того, насколько у нее были отточенные движения. Тогда-то я и поняла, что буду танцевать.
Я тренировалась почти каждый день, и все чего добилась, это новая танцевальная школа, где мне несколько месяцев назад, даже предложили преподавать. Но я отказалась, потому что это противоречит убеждениям моих родителей. Папа считает, что танцульками, как он это называл, на жизнь не заработаешь. Но, а мама, ей, мне кажется, вообще было все равно, главное, что думал об этом папа.
– Привет Катюха, знаешь, что намечается? – Маринка влетает в раздевалку с таким видом, будто выиграла миллион в лотерею.
– Нет, что? – стягиваю с себя узкие леггинсы, присаживаясь на лавку.
– Будет отбор в «Нуар», – кричит она вскидывая руки к потолку.
– Когда? – резко поднимаюсь, цепляясь в подругу руками. Эта новость, чудесная, и я даже не заметила как стою перед ней в нижнем белье.
– Анжела сказала, что они приедут через пару недель и будут отбирать с каждого класса по одному человеку. Через месяц-полтора будет прослушивание в Русском театре, где они отберут тройку, и эта тройка поедет в Париж, – Марина чуть ли не плачет от радости от этих новостей.
– Та ладно? В их танцевальную школу в Париже? – не верю своим ушам, это настолько
