Когда все успокоилось, и он решил вернуться домой, то случайно был убит во время состязаний в метании диска. Диск метнул Персей.
Голову Медузы Персей подарил Афине. Она осталась у нее на щите, а волшебные вещи отдал их владельцам. От него пошел народ – персы.
Сражается отчаянно Персей,
Афина путь героя освещает,
С ним Андромеда, и во мраке дней
Врагов Медуза в камень обращает
Тезей
Две женщины. Страшный сон Тезея
Одна наивна и светла,
и словно ночь, темна другая.
Одна из них царя спасла,
сама над пропастью шагая.
Вторая бросилась во тьму,
чтобы былое уничтожить,
И обе вновь придут к нему.
Как беспокойно спит на ложе
Своем Афинский грозный царь
и ничего не замечает,
А призраки в борьбе, как встарь,
и трое все они страдают.
И нет спасенья и тепла,
и вздрогнул он, почуяв холод.
– О, Ариадна, ты пришла,
прости, я был строптив и молод.
О Федра, ты меня прости,
в тебе всегда искал другую.
И снова долго он молчит,
и смотрит вдаль, о них тоскуя.
О если б обе вы в одной
сошлись однажды в час счастливый.
И снова там, в Афинах, зной,
но мерзнет грозный сиротливо
И даже Ад ему, как рай,
когда приходят в полночь снова
И просят дерзко: – Выбирай.
А он смущен, а он взволнован.
Одна наивна и светла,
и словно ночь, темна другая.
Душа вдруг по углям прошла
от страшной доли изнывая.
И где-то воет Минотавр,
и грозный царь опять лютует.
В Афинах лето, страшный жар,
и об ушедших он тоскует.
И видится ему во тьме
то светлый лик, то мрак суровый.
– Зачем же вы пришли ко мне? —
он тихо вопрошает снова.
И ни о чем не говорят,
и так еще глядят устало.
И звезды, как костры горят.
И знает царь, что жизни мало,
Чтоб искупить его вину.
Он слишком поздно спохватился
И все зовет он то одну,
то за другою устремился
Лабиринты страстей и потерь.
Я придумала сказку с печальным концом,
Потому и осталась с ученым котом,
Чем светлей становился герой, тем темней
Мы в реале столкнулись с бессильем теней.
На людей так похожи они, но всегда
Тайну зеркала знала, и эта вода,
Там тонули и страсти и души порой,
Только кот мой ученый шагает со мной.
Ты просил задержаться у той высоты,
Хотя стал вдруг Тезеем в отчаянье ты,
А меня чаровал в пустоте Дионис,
Средь
