нас влекут меж огнейПо, Господе, небесные терни.
Перед Смертию нищи музыки Твое
И страстные дороги в тернице,
За псаломом псалом – истекло житие,
Нет и круга на мертвой водице.
Воспретят горемык на Кресте истязать,
Загорятся нощные церкови,
И тогда разрешат нам глагольно сказать,
Пурпур все и прольем вместо крови.
«Созвездий рассыпаются колье…»
Созвездий рассыпаются колье,
Возложенные августом алмазы
На очи нам – летят в небытие
И злато цедят флоксовые вазы.
А далее гортензии точат,
Сандаловые льются ароматы,
Сынки цезарианские молчат,
Бьют патиною чурные стигматы.
Скорей поидем в августовский сад,
Еще нас ожидают ворогини
И эльфии призрачный свой наряд
Увешивают желтью, как богини.
Что панночки со вишнями во ртах,
Оне ль певцов умерших испугают,
Смотри, смотри: о мраморных вратах
Нам граффити сонорные слагают.
Не могут эти балы, Иоганн,
Сейчас иль вековечно прекратиться,
У Маллера ищи белесых панн,
Вольно им нынче маком золотиться.
А стены, каталонский этот штиль
Фернальные печали навевает,
Что вечностью отнесено в утиль,
Что с временем небрежно порывает.
Одна лишь и сохранна параллель,
Там ангелы темничные струятся,
Над мускусным шелейфом вьется хмель
И карлики бастровые роятся.
Сих вижу: и Расин, и Кальдерон,
И где они оставили Корнеля,
Твердят царевнам спящим, их ли сон
Грознее, нежли изыски Равеля.
Для мертвых танец боя о свечах
Басмовых за стенами не священен,
Лишь замковые люстры в тех очах,
Свет коих меццонитами восценен.
Сколь холоден у вечности коньяк,
Им биты грозди крохкого фаянса,
Вспоем ли – хоть бездонный этот зрак
Слезой увьет соцветенье романса.
И дороги исчадные цветки,
И нет кровавей княжеской слезинки,
Давай о золотые ободки
Гранить две наши мертвые тростинки.
О нежности со мной поговори,
Лицо мое ожги своим дыханьем,
Но все ж на звездный пепел не смотри
Пред этим смертоносным полыханьем.
Ты помнишь хороводов кружева
И травень, и монашек в чернобальном?
А ныне царедворная листва
Горит на мрачном ложе погребальном.
И днесь благоухать не перестал
Сад Господа, как светочей призора,
Нас вынесут еще на пьедестал
Всеславия иль столпного позора.
«От седмицы до черной недели…»
От седмицы до черной недели
Мы Христа не могли пресвятить,
Втуне крови избытки сордели —
Стали
