день… Вот бы случилось все наоборот! Вот если бы я оставался молодым, а портрет бы старился! Я бы… я бы всё за это отдал! Да-да, отдал бы что угодно! Даже свою душу!
– Ты едва ли согласился бы на такое предложение, Бэзил, – рассмеялся лорд Генри. – Твою работу ждала бы печальная судьба.
– Да, Гарри, я бы очень сильно возражал, – подтвердил Холлуорд.
Дориан Грей обернулся и посмотрел на художника.
– Не сомневаюсь, Бэзил. Ты любишь свое искусство сильнее, чем друзей. Я значу для тебя не больше, чем какая-нибудь позеленевшая бронзовая статуэтка. А может, и того меньше.
Художник в изумлении посмотрел на Дориана. Такие речи были на него совершенно не похожи. Что произошло? Юноша явно разозлен, он покраснел, щеки его пылают.
– Да, – продолжал Дориан, – я значу для тебя меньше, чем твой Гермес из слоновой кости или серебряный фавн. Их-то ты всегда будешь любить. А сколько ты будешь любить меня? Наверное, до моей первой морщинки. Теперь я знаю, что, теряя красивую внешность, как бы кто ни понимал красоту, человек теряет все. Меня этому научила твоя картина. Лорд Уоттон абсолютно прав. Юность – единственное, что стоит ценить. Когда я замечу, что старею, я покончу с собой.
Холлуорд побледнел и схватил его за руку.
– Дориан! Дориан! – воскликнул он. – Не говори так. У меня никогда не было и никогда не будет такого друга, как ты. Ты же не можешь ревновать меня к вещам, правда? Ты, который красивее их всех!
– Я ревную ко всему, чья красота не умирает. Я ревную к портрету, который ты написал. Почему он должен хранить то, что я обречен потерять? Каждое проходящее мгновение забирает что-то у меня и отдает ему. О, если бы все было наоборот! Если бы менялся портрет, а я всегда оставался бы таким, как сейчас! Зачем ты его создал? Придет день, когда он начнет глумиться надо мной – ужасно глумиться!
Глаза юноши наполнились горючими слезами. Он отдернул руку, кинулся на оттоманку и зарылся лицом в подушки, словно моля о чем-то.
– Это твоих рук дело, Гарри, – с горечью произнес художник.
Лорд Генри пожал плечами:
– Перед тобой настоящий Дориан Грей – вот и всё.
– Неправда.
– А если неправда, тогда при чем здесь я?
– Тебе следовало уйти, когда я попросил, – проворчал художник.
– Я остался, когда ты попросил, – был ему ответ.
– Гарри, я не могу спорить сразу с двумя своими лучшими друзьями, но вы оба заставили меня возненавидеть самую прекрасную работу из всех, что я создал. И я ее уничтожу. Что она такое? Всего лишь холст и краски! Я не дам ей встать у нас на пути и испортить три жизни.
Дориан Грей поднял с подушки свою златокудрую голову и, бледный, с заплаканными глазами, посмотрел на Холлуорда, который направился к дощатому рабочему столу, стоявшему у высокого занавешенного окна. Что он там делает? Пальцы художника что-то ищут среди выброшенных пустых тюбиков
