style="font-size:15px;"> – Не только поэтому, – улыбается Забава. – Ты – хороший, поэтому я расскажу тебе немного об этом мире.
– Вот это хорошая мысль, – отвечаю ей, потянувшись, чтобы погладить.
– Этот мир – целительский, – говорит девочка, подходя поближе, чтобы мне было удобно её гладить. – Ну, как у Арии13. Целители по воле Магии есть, нужно дать клятву – и будет тебе сразу.
– Какую клятву? – интересуюсь я у Забавы.
– Любую докторскую, – сообщает она мне. – В которую сам веришь, а Магия решит, только ты не пугайся, она маленькая ещё. Творец этого мира творила его всей собой, но ей было больно.
– Из-за того, что творила? – не понимаю я.
– Нет, она больная была, – вздыхает малышка. – Творила мир и умирала от ми-ело-лей-ко-за, – едва осилила сложное слово девочка лет четырёх на вид.
Миелолейкоз – это сурово и без вариантов. Учитывая, что Творец именно «умирала», то, во-первых, это девочка, а во-вторых, сюрпризов можно ожидать, сколько угодно.
– А для чего она сделала этот мир? – интересуюсь уже я.
– Она очень хотела, чтобы у неё был хоть кто-нибудь… – вот эта фраза бьёт, как молотком в лоб. Девочка, похоже, умирала в хосписе, всеми оставленная, по её мнению. Очень плохая новость, честно говоря. – А теперь ты иди, доктор Ангел…
Окружающая меня действительность меркнет, чтобы в следующий миг смениться привычным истошным воем. Так у нас только скорые воют. Ну, спасательные службы14. При этом меня слегка качает, а сирена не унимается. Вывод – везут не ко мне, а конкретно меня. Уже интересно.
Учитывая Забаву и её слова, она меня поселила в мальчика, «почти умершего». Судя по экстренности, таки да, почти – трупы под сиреной не возят, они никуда уже не спешат. И что это с ребёнком сотворили-то? По ощущениям сказать трудно, памяти у него нет, что говорит об очень многих вещах, список – отсюда и до Марса. Во рту привкус такой… хм…
– Ну, можно сказать, стабилизировался, – с сомнением в голосе произнёс медик. А кем он ещё может быть? – Ты меня слышишь? – говорим по-немецки, уже хорошо.
– Слышу, – сообщаю я на том же языке, естественно. Я немецкий доктор, хоть и с советским прошлым. – Меня что, в говне топили? От чего я?
– Не совсем, но где-то близко, – несколько удивлённо произносит… ну, скажем, коллега15. – Что-то помнишь?
– Ну, судя по ощущениям, я закончился16, – говорю я ему. – И, судя по послевкусию, от аспирации, так?
– Вопрос снят, – уведомил он меня и надолго замолчал.
Я же недоумеваю – что его так удивило? Меня сейчас интересуют вещи приземлённые – возраст, рост, вес, пол свой я уже определил. Во-первых, Тринадцатая сказала, а, во-вторых, рукой. Потому что доверие – это хорошо, но контроль – лучше17. Ладно, едем так едем, подождём сведений со стороны.
– Коллега, – привычно обращаюсь я. – Зовут-то меня
Описано в книге «Личный опыт».
В Германии скорая помощь называется Rettungsdienst, что значит «служба спасения».
Непосредственную помощь оказывает отнюдь не врач. Врач с немецкой скорой только командует.
Умер, значит.
Распространённая немецкая поговорка.
