но он хорошо её помнил. Рассказ Саньки с самого начала так его увлёк, что он и в самом деле забывал про боль, бормоча про себя: «В узком проходе в скалах.… Ну, да», и в том же духе, а потом уже и про это забыл, затаив дыхание. Санька расцвечивала свой рассказ эпизодами из голливудских фильмов, чтобы было поинтереснее, и получилось круто, настолько, что к концу рассказа Россомаха просто впал в прострацию. То, что никто не спасся, но греки опомнились и разгромили персов, ему понравилось больше всего, хоть и заставило прослезиться. Когда Санька замолчала, он долго лежал, не шевелясь и глядя влажными глазами куда-то мимо Саньки, потом сказал:
– Вот бы так умереть. Сражаясь до последнего, и остаться великим героем на все времена.
– У тебя ещё всё впереди, Россомаха. – Ободряюще произнесла Санька. – Ты вполне на это способен, я уверена. Может, попробуешь заснуть?
Он молча кивнул. Санька посидела ещё возле него, и только когда заметила, что он и в самом деле задремал, осторожно положила его руку на покрывало, которым он был накрыт, и вернулась в свою постель. Но сама так и не закрыла глаз до самого рассвета: слушала, как дышит Россомаха, смотрела в огонь, видный из-за полога, думала о завтрашнем… нет, уже сегодняшнем, – разговоре. Не хотелось ей рассказывать Россомахе всё, и она решилась: на рассвете разбудила Хару и попросила его не рассказывать Россомахе, что ей пришлось клясться на жезле.
– Пусть вообще не знает, что я знаю, что это был он, в Танзе. Ну, понимаешь, это может создать напряжение между нами, понимаешь?
– Понимаю. – Сказал Хара, чем немного её удивил. Она думала, что объяснять придётся дольше. – Но как тогда объяснить, что ты знаешь про проклятие?
– Ирбис сказал. Я сейчас с ним тоже поговорю.
– Он не согласится.
– Куда денется?.. Из храма, как я поняла, его выперли, он голодранец, своего у него ничего нет. Пригрожу лишить довольствия, да и всё. Придётся его терпеть…
– Он опасен.
– Уж я-то знаю. – Хмыкнула Санька, потерев ладонь. – Но это и радует: то, что мы все это знаем. Он нас фиг обманет, правильно? Будем присматривать за ним.
– Сыны Солнца опаснее, чем мы. Их сила в солнечной ворожбе и в смертельном искусстве боя. Они знают всё – ты сама видела. Откуда, этого никто, кроме них, не знает.
– А у нас есть выбор? Может быть, Хара, если мы снимем это долбанное проклятие со всех нас, ты сможешь встретиться со своим дедом уже без опаски быть за это убитым? Кто знает? Разве ты не хочешь обрести свою семью? А Чен? Кто знает, может быть, он во сне видит свою родину и тоскует, но какой-то обет его заставляет странствовать с нами; а сняв проклятие, он сможет вернуться? Может, у него есть семья, жена, дети, родители? Я про Росомаху уже не говорю.
– Я всё равно ему не верю. – Упорствовал Хара. – Я бы не полагался только на его слово.
– Что предлагаешь?
– Обратиться к шорским шаманам. В долине Беловодье, за Уйгуном, живёт сильный шаман. Поехали к нему?
– Хорошо. Как только Россомаха встанет на ноги. Одного я его
