Икониных, но в ответ от них получала одни только насмешки и брань. Я охотно бы всё простила Жюли и подружилась с нею, но она оттолкнула меня, а этот маленький болезненный мальчик сам пожелал приласкать меня. Милый, дорогой Толя! Спасибо тебе за твою ласку! Как я буду любить тебя, мой дорогой, милый!
А белокуренький мальчик говорил между тем:
– Ты прости мне, Леночка… всё, всё… Я хоть больной и припадочный, а всё же добрее их всех, да, да! Кушай колбасу, Леночка, ты голодна. Непременно кушай, а то я буду думать, что ты всё ещё сердишься на меня!
– Да, да, я буду кушать, милый, милый Толя!
И тут же, чтобы сделать ему удовольствие, я разделила пополам жирную, сочную ливерную колбасу, одну половину отдала Толе, а за другую принялась сама.
В жизни моей никогда не ела я ничего вкуснее!
Когда колбаса была съедена, мой маленький друг протянул мне ручонку и сказал, робко поглядывая на меня своими ясными глазками:
– Так помни же, Леночка: Толя теперь твой друг!
Я крепко пожала эту запачканную ливером ручонку и тотчас же посоветовала ему идти спать.
– Ступай, Толя, – уговаривала я мальчика, – а то явится Бавария…
– И не посмеет ничего сделать. Вот! – прервал он меня. – Ведь папа раз навсегда запретил ей волновать меня, а то у меня от волнения случаются обмороки… Вот она и не посмела. А только я всё-таки пойду спать, и ты иди тоже.
Поцеловав меня, Толя зашлёпал босыми ножонками по направлению к двери. Но у порога он остановился. По лицу его промелькнула плутоватая улыбка.
– Спокойной ночи! – сказал он. – Иди и ты спать. Бавария давно уж заснула. Впрочем, и совсем она не Бавария, – прибавил он лукаво. – Я узнал… Она говорит, что она из Баварии родом. А это неправда… Из Ревеля она… Ревельская килька… Вот она кто, мамзелька наша! Килька, а важничает… ха-ха-ха!
И, совсем позабыв о том, что Матильда Францевна может проснуться, а с нею и все в доме, Толя с громким хохотом выбежал из кладовой.
Я тоже следом за ним отправилась в свою комнату.
От ливерной колбасы, съеденной в неурочный час и без хлеба, у меня во рту оставался неприятный вкус жира, но на душе у меня было светло и радостно. В первый раз со смерти мамочки у меня стало весело на душе: я нашла друга в холодной дядиной семье.
Глава XII
Сюрприз. – Фискалка. – Робинзон и его Пятница
На следующее утро, лишь только я проснулась, как в комнату ко мне вбежала Дуняша.
– Барышня! Сюрприз вам! Скорее одевайтесь и ступайте в кухню, пока мамзель ещё не одевшись. Гости к вам! – добавила она таинственно.
– Гости? Ко мне? – удивилась я. – Кто же?
– А вот догадайтесь! – усмехнулась она лукаво, и тотчас же лицо её приняло грустное выражение.
– Жаль мне вас, барышня! – проговорила она и потупилась, чтобы скрыть слёзы.
