говорил, обман! Верующие в Него отказываются от всего ради вознесения, но после смерти их, проживших столь пустые жизни, не ждет ничего, кроме разочарования и мук! Не бывает империй рабов. Уверовав во Христа, римляне ослабеют, и тогда придут новые племена, могучие и жестокие, которые утопят Вечный город в крови.
Константин не слушал голос, а лишь продолжал твердить про себя Христову молитву.
– Союзников нужно выбирать осторожно, их враги становятся твоими. Скоро против тебя объединится вся Империя. Вначале тебя будут бояться, а потом презирать. Нет более ненавистного врага, чем предатель собственного народа. Ты им станешь, если не отступишься! Твое тело растерзают, а память о тебе предадут проклятью.
– Не отступлюсь! – твердо произнес Константин, открыв глаза. В его взгляде не было и тени страха или сомнений. – Я буду идти до конца, моя судьба в руках Господа, все, что со мной станется, будет по Его воле, а не по твоей!
Он чувствовал, что перед ним вовсе не дух императора Августа, а кто-то иной, пытавшийся им казаться.
– О нет! Ты не в Его, а в моих руках! – взревел голос. – Я решу твою участь!
Статуя сошла с постамента и, с грохотом ступив на мраморные плиты Форума, протянула к императору длинные холодные руки. Константину хотелось броситься бежать, но усилием воли он заставил себя стоять не шелохнувшись. У него за спиной собиралась толпа горожан. Статуя нарочито медленно обхватила Константина и подняла.
– Ты еще можешь спастись. Мне не хочется казнить тебя, достойного римлянина, на глазах у ничтожной черни, – произнес голос уже без гнева, а даже с заботой.
– Не тебе меня миловать и не тебе карать, – ответил Константин, глядя в пустые черные глаза статуи.
Едва эти слова сорвались с его губ, как он услышал хруст собственных ребер. Воздух со свистом вылетел из груди, изо рта хлынула кровь, а за спиной зазвучали торжествующие возгласы толпы.
II
Константин проснулся в холодном поту и вскочил с постели, чтобы скинуть пелену кошмарного сна. Его резкое пробуждение не потревожило сна Фаусты, императрица лишь перевернулась на другой бок. Он взглянул на прикрепленные к стене шатра водяные часы. До сигнала труб, означавшего подъем, оставалось около часа, но снова ложиться ему не хотелось. Константин подошел к стоявшему на круглом столике кувшину с водой и умылся.
«Римляне будут меня ненавидеть, – подумал он, вспомнив увиденный сон, тут же встряхнул головой и сам себе возразил: – Ничего, Аврелиан заставил их поклоняться Митре, а я научу любить Христа».
Константин стал размышлять о предстоящем триумфе. Римляне очень любили это зрелище. Они не только воздавали должное победоносному полководцу и его армии, но и упивались унижением врагов Империи. Его беспокоила мысль, что ему будет трудно продемонстрировать жителям Вечного города всю значимость своей победы над узурпатором, так как она не принесла ему ни богатых трофеев, ни пленных. Казна Максенция осталась
