так помешал заниматься. Больше не буду приставать, учись.
И он пошел в дом с Мехер на руках, хмурясь в свете фонаря.
Обеспокоенный Ман поставил фонарь поближе и попытался вернуться к чтению и переписыванию заданных Рашидом слов, но отец Рашида вскоре опять вышел на улицу, на сей раз без Мехер.
– Что такое гигги? – спросил он.
– Гигги?
– Так ты не знаешь, что такое гигги?.. – с нескрываемым разочарованием сказал отец Рашида.
– Нет. А что это?
– Да я сам не знаю!
Ман недоуменно уставился на собеседника:
– А почему спрашиваете?
– Да просто мне нужен гигги – прямо сейчас.
– Вам нужен гигги, но вы не знаете, что это такое? – изумился Ман.
– Ну да. Мехер попросила. Проснулась и говорит: «Дада, я хочу гигги. Дай гигги!» И теперь она плачет, а я даже не знаю, что такое гигги и где его взять. Придется ждать Рашида. Может, он знает. Ну вот, опять я тебя отвлек, прости.
– Ничего страшного, – заверил его Ман.
Он был даже рад этой возможности отдохнуть от тяжелого умственного труда. Поломав голову над тем, что такое гигги – какая-нибудь еда, игрушка или то, на чем скачут? – он вновь нехотя взялся за перо.
Через минуту его отвлек Бабá: он вернулся из мечети, увидел во дворе одинокого Мана и подошел поздороваться. Откашлявшись и сплюнув на землю, он спросил:
– Зачем такой молодой парень портит зрение над учебниками?
– Да вот, учусь читать и писать на урду.
– Знаю, знаю. Помню твои каракули: син, шин… син, шин… На кой тебе это? – спросил Бабá и вновь откашлялся.
– На кой?
– Да. Зачем тебе урду – помимо непристойных стишков?
– Ну, раз уж я что-то начал, надо довести дело до конца, – ответил Ман.
Это изречение понравилось Бабé. Он одобрительно хмыкнул и добавил:
– Еще выучи арабский, очень хороший язык. Сможешь читать Писание в оригинале. Глядишь, и кафиром быть перестанешь.
– Думаете? – весело спросил Ман.
– Ну да, почти не сомневаюсь. Тебя ведь не оскорбляют мои слова?
Ман улыбнулся.
– Есть у меня друг хороший, тхакур[36], живет в деревне неподалеку, – предался воспоминаниям Бабá. – Летом сорок седьмого, незадолго до Раздела, на дороге к Салимпуру собрался народ. Они хотели напасть на его деревню из-за нас, мусульман. И на Сагал тоже. Я отправил срочное послание своему другу. Он созвал людей, они взяли латхи, ружья, вышли на дорогу и заявили той толпе, что сперва им придется разобраться с ними. Молодцы ребята. Если б не они, я умер бы в той драке. Достойная смерть, но все же смерть, да.
Ману вдруг пришло в голову, что он теперь – универсальное доверенное лицо.
– Рашид говорил, вы в свое время наводили ужас на весь техсил, – сказал он Бабé.
Бабá одобрительно закивал
