время, он очухается.
– Сколько? Год? Два? Вот я и говорю, что мы теряем время, – грустно рассмеялась Рита. – Круг замкнулся.
– И я тоже теряю время? По-твоему? – спросил я. Мы с Ритой никогда вдвоем не разговаривали, и мне стало любопытно, что она обо мне думает.
– Ты? Я тебя плохо знаю, – ответила Рита. – Ты странный немного. Кажется, что у тебя время идет как-то иначе. Ты как будто идешь сквозь стену. Или даже нет, сквозь тугую резиновую пленку. Она позволяет тебе сделать полшага вперед, а потом мягко возвращает назад. И не очень понятно, хочешь ли ты вообще через нее прорваться. Или просто наслаждаешься этим упругим микродвижением. Туда полшага – сюда полшага. Как будто игра такая.
– И как мне прорвать эту пленку?
– Может, сделать еще полшага вперед. Предпринять небольшое усилие. Пленка не выдержит и порвется. Ладно, – Рита решительно встала, – хватит болтать, пора работать.
«Предпринять небольшое усилие». «Еще полшага вперед». Слова Риты меня задели. Усилие. Действие. Как будто Рита опять пыталась направить меня по проторенному обществом пути «амбиции – усилие – результат – удовлетворение». Пусть завуалированно, но она хотела сказать именно это. Для Риты Виктор был примером того самого неудачника, который ничего не добился и проспал всю свою жизнь. А для меня, наоборот, – того, как можно получать удовольствие от жизни без усилий и насилия над собой. Я запутался. Картины мира Риты и моя не совпадали. Ей было проще – ее взгляд на вещи больше соответствовал принятому в обществе: «знай, чего хочешь», «поставь цель», «действуй», «убивайся», «достигай» и «получи желаемое». При таком подходе любое бездействие и правда – пустая потеря времени. «То, что не приближает цель, отдаляет цель». Такая доведенная до крайности формулировка не дает даже минуты на отдых. Ведь любой простой означает неудачу. Ты выпал из вечной гонки за успехом и результатом. Ты уже не достигнешь цели, а раз так – то не получишь желаемое, не достигнешь удовлетворения и, значит, никогда не будешь счастлив. Ведь в этой парадигме невозможно достичь счастья, если ты не выполнил поставленных целей.
Жизненный опыт Виктора и то, к чему больше склонялся я, утверждал обратное: ты можешь быть счастлив в любом случае. Даже если ты ничего не достиг, не добился и не предпринимал особых усилий. Мне стало легче от мысли, что счастье не обязательно заслуживать. Оно может прийти и просто так. Само по себе. Независимо. Главное – не отталкивать его, считая по навязанной обществом привычке, что «неудачник счастья не достоин».
«Но счастлив ли на самом деле Виктор?» – именно это сомнение зародила во мне Рита. Что, если нет? Тогда получается, моя гипотеза о независимом счастье превращается в пшик. Или моя концепция все же верна, и просто Виктор – не подходящий пример для ее иллюстрации. Но кто тогда сможет стать подходящим примером? Может быть, я сам? Но я тоже не особенно-то счастлив. Но если бы я стал счастливым? Тогда я бы доказал свою гипотезу? И что мне для этого надо сделать?
