племяшку в аниматоры.
Не большая сцена, но тоже всегда в центре внимания. Как и настоящая артистка, должна улыбаться и дарить окружающим хорошее настроение. Плюс неплохая зарплата и круглогодично – море. К тому же можно не бояться съесть лишнее. Девушке-аниматору не нужно иметь строгие балетные пятьдесят килограммов. Главное, быть в хорошей физической форме.
Однажды, приехав навестить родителей, она узнала, что со мной приключилось. Разыскала. И ее счастливая звезда улыбнулась и мне. Одна из девочек в команде собралась замуж, поэтому образовалась вакансия. Дядя поговорил с управляющим, и меня взяли. Вернее, нас с Дуняшкой.
Пока я развлекала гостей, она, как переходящее знамя, кочевала от одной воспитательницы в детской комнате к другой. Они обе, Даша и Катя, на нее молились, потому что моя кроха сама была прирожденным аниматором.
У многих родителей возникали проблемы – детишки не хотели оставаться без них.
Мой Одуванчик подходит к капризуле и, сверкая ямочками, улыбается.
– Чево ревешь?! Пошли играть!
И рыдающий ребенок идет за ней, как бычок на веревочке.
Вот оно, мое сокровище. Моя радость.
Слезы высохли, и я пошла в номер.
Думала, как всегда, рухну на кровать и продрыхну без задних ног до тех пор, пока моя кроха не притопает ко мне и не влезет под одеяло, щекоча мои ребра.
– Петушок зарю пропел! Вставай!
Однако сегодня все пошло не так. Разговор с Максом разбередил душу, и наружу, словно в море сор и грязная пена после шторма, всплыла вся муть, вся боль, которую я старалась забыть.
Быстренько сполоснувшись под душем, я нырнула в кровать и поняла, что сна ни в одном глазу.
Услужливая память будто попыталась уничтожить, забить плохими воспоминаниями сегодняшнее мини-свидание и ощущение парения. Прошлое, словно кровожадный паук, не хотело отпускать…
"– Мама, я не могу! Геннадий Ильич сказал, что у меня есть все шансы попасть в академию Вагановой и потом в труппу Мариинки! – замирая от ужаса, я привела последний аргумент, который железно должен был удержать мать от ее аморального, омерзительного поступка.
– Тая! Будет у тебя еще твое Ваганьково, никуда не убежит. А Курт долго ждать не будет. У нас пол-России одиноких баб!
– Ваганьковское – это кладбище. А академия Агриппины Вагановой – это лучшая балетная школа, – отрешенно поправила я, все еще надеясь, что произойдет чудо и мать отступится от своего решения. Но чуда не произошло.
– Да какая разница! – раздраженно отмахнулась родительница. – Я вот тянула тебя все эти годы и молчала. Хотя что это за профессия? Ты знаешь, сколько у балерин заболеваний профессиональных? А ноги, сбитые в кровь и кровавые мозоли на пальцах? А постоянное полуголодное существование?
Я с изумлением посмотрела на мать.
– Мам, а ничего, что я уже как бы не только в курсе, но и мозоли эти самые
