съела представленное заявление, но продолжала гудеть. Тихо-тихо, на пределе слышимости.– Второго заявления ждёт, – пояснила Серафима.
– Зачитать? – нагло спросила Катюха.
– Дай, посмотрю, – Серафима протянула руку, взяла бумагу и замерла, изучая написанное. – Так… Катюха, Муза, специалист по гетерам, проституткам, гейшам, оторвам, курвам и прочее… волнующие танцы, тантрические обряды… гадание, мистика, нетрадиционные отношения, молодёжка… Ты считаешь, значит, что автор нарушил договор, заставляя тебя делать что-то против воли. Справедливо. Ты пишешь, что в квартире вонь и грязь. Что на уборку автор не вдохновляется…
– Он инвалид! Там, у себя, – вскинулась Женевьева. – Инвалид! Понимаете?
– Порядка в доме это не отменяет, – запальчиво ответила Катюха. – Нет чистоты в доме – нет порядка в произведении.
– Нет чистоты в ДУШЕ – нет порядка в произведении! – возразила Женевьева.
– СТОП ! – прервала словесную перепалку Серафима. – Продолжаем. Ты считаешь, что как человек он козлина, как автор – ноль, заявляешь, что вёл себя неадекватно, разоблачался, хватал тебя за волосы, порвал платье… Пишешь, что его воображаемый писюн – крохотный… Короче, тебе такой автор не нужен и ты настаиваешь на разрыве союза?
– Да, – подтвердила Катюха.
– Дура! – в сердцах сказала Женевьева. – Стерва!
– Сама дура! – огрызнулась Муза. – Изложила всё как есть.
– Да что «как есть»! – внезапно возмутилась Аделаида. – Ты, Катюха, совсем не соображаешь! Творцу про писюны пишешь! Очень ему это интересно, конечно. Других дел у него нет!
– Я правду говорю! – обиделась Катюха.
– Стоп! – опять вмешалась Серафима, отправляя второе заявление в творец-машину. – Ждём вердикта молча.
Все затихли, слушая монотонное гудение. Однако на листе, выползшем из недр творец-машины, было написано следующее:
"Вопрос к автору. Вы признаёте, что покушались на честь Музы Катюхи?"
– Покушался, чего уж там, – вздохнул дед. – Поди на неё не покусись, раз она такая раздетая. Но я не только из похоти покушался, а и для искусства ещё, чтобы тренды эротические понять.
Творец-машина затянула бумажку с вопросом обратно. Погудела. Затем выдала текст, который был зачитан вслух Серафимой. Вердикт гласил:
"Эксперимент признан неудачным. Союз постановляю разорвать. Автор, виновный в покушении на честь Музы, наказывается прокрастинацией на одну неделю."
– На неделю! – ахнула Женевьева. – Серафима Андреевна! Он столько не выдержит. У него, кроме творчества, ничего и никого нет. А союз? Про союз со мной ничего не сказано!
– Во время прокрастинации, – мрачно сказала Аделаида, – союз невозможен.
– Но он же опять пить начнёт! – воскликнула Муза.
– Да не лебези ты, Женька! – оборвал её дед. – Виноват я. Перед тобой прежде всего. Жёстко, конечно. Уборкой займусь, телевизор посмотрю. Ну и выпью
