Милости прошу заходить ко мне по-соседски, без церемоний, а если смогу помочь, то всегда буду рада.
Феде с первого взгляда понравилась невысокая, энергичная в движениях старушка с седыми волосами, убранными в пучок, и с остренькими серыми глазками, доброжелательно глядевшими на соседей.
– Румянцевы, рады познакомиться, – немногословно произнёс отец в ответ на приветствие и, пожав плечами, закрыл дверь, чуть не стукнув зазевавшегося сына дверной ручкой по макушке.
Больше с Марьей Семёновной ни Федька, ни его семья не общались, если не считать слов «здравствуйте» и «до свидания» при встрече у лифта.
– Марь Семёновна!
Ответом Феде было слабое мяуканье кота и еле слышное шипение газа на кухне, от звука которого вспотели ладони.
«Если почувствуете запах газа, сразу звоните по телефону 04», – словно с небес зазвучал в голове Феди голос учителя по ОБЖ.
Разрываясь между желанием убежать позвонить по телефону газовой службы или всё-таки шагнуть в квартиру, Федька выбрал последнее. С газом шутки плохи, действовать надо быстро и решительно. Как минимум – закрыть кран, распахнуть окно и поискать соседку. Может, она уже отравилась и лежит мёртвая. От этой мысли стало ещё страшнее. Заткнутый двумя пальцами нос не давал вдохнуть, и Фёдор уже почти дошёл до кухни, как вдруг бросившийся под ноги белый клубок шерсти с мяуканьем полоснул когтями по щиколотке.
– Ой! – Рука дёрнулась вниз, пропуская в лёгкие резкий неприятный запах, вызывающий слёзы на глазах.
На закопчённой газовой плите боком лежала красная эмалированная кастрюлька в цветочек – главная виновница аварии, а под ней рассерженной змеёй шипела открытая на полную мощность горелка.
Один поворот ручки на плите, скрип распахивающегося окна и глоток свежего воздуха.
– Марь Семёновна!
Не дождавшись ответа, Фёдор заглянул в комнату и убедился, что она пуста. Не обнаружилось хозяйки ни в ванной, ни в туалете.
Оттолкнув ногой кота-предателя, Фёдор вернулся в комнату и осмотрел каждый уголок гостиной, плотно заставленной старинной мебелью. Тяжёлый буфет тёмного дерева с вырезанным на дверцах рельефным узором из цветов почти загораживал подход к пианино.
Ни у кого из своих знакомых Федька не встречал столь необычной обстановки, выглядевшей как декорация к историческому фильму. Фарфоровые слоники на крышке пианино цепочкой брели к хрустальной вазочке с засушенными цветами, а поскрипывающий под ногой паркет отсвечивал тонкой жёлтой плёнкой натурального воска.
«Как в Пушкинском музее», – подумал мальчик, вспомнив недавнюю экскурсию.
Но особенно его удивили иконы, висевшие в правом углу комнаты.
«Шесть штук», – быстро пересчитал их Федя, не отрывая глаз от центрального образа Спасителя, смотрящего прямо на него и словно проникающего взглядом до самой глубины души.
Забравшийся на пианино
