всё в замедленном темпе, – вот так?
– Сжалься! Дай хоть немного поесть, восполнить силы! – простонал я.
Оказалось, силы мои были потрепаны сильнее, чем я предполагал, поглотив еще пару кусков мяса, я лениво жевал торт, она смаковала свой кусочек, медленно, игриво, как умеют есть только женщины.
– Это всё? – спросила она, не поднимая глаз от десерта, – я насчет мальчика. Просто у меня такое чувство, что тебе всё еще тяжело… ну, не знаю, как будто что-то еще не дает тебе покоя.
Ну не ведьма, а? А потом удивляются, почему большинство мужчин боится женщин! Да как их не бояться с такими-то способностями?! Они как кошки – одной ногой в каком-то потустороннем мире, и с этим надо смириться или жить без них.
Я задумался. Это мой шанс, сказал я себе, скажи правду и не мучай себя больше. Но жизненный опыт научил меня давным-давно, что правда – это тонкий лед, и прежде, чем ступать на него обеими ногами, надо хоть как-то проверить его прочность.
– Есть одна деталь, которая не дает мне покоя. – Согласился я. – И мне хотелось бы знать твое мнение.
И я рассказал ей о том, как, по словам соседа по палате, мальчик проснулся в ужасе от кошмара, а потом его уже так и не смогли привести в сознание.
– То есть, либо он чувствовал свою смерть, может, видел ее во сне, его душа или его сущность предчувствовали страшное, – заключила она, игривое настроение пропало, на меня смотрели умные глаза человека, ищущего истину. – Либо мозг получил сигнал, что в теле серьезные неполадки, и выдернул его из сна, создав чувство страха?
– Именно. Как врач я понимаю, что необратимые процессы в теле начались задолго до пробуждения, просто тогда, скорее всего, они набрали критическую массу, и мозг дал команду проснуться. Но…
– Но ты сам в это не веришь, да? – закончила она за меня, – или веришь, но в оба варианта?
Я благодарно сжал ее руку и кивнул.
– Я задумался, не вчера, конечно, просто этот случай – еще одна монетка в копилку моих размышления и поисков: что управляет нашей жизнью и смертью? Какие силы остаются за кадром того, что нам доступно? Мы ведь ничего не знаем о мире, даже о собственном мозге нам почти ничего не известно…
Я зашел на опасную территорию, можно полностью разделять светские взгляды друг друга, иметь кучу общих интересов и погореть на таком щекотливом вопросе как вера. И если правда – это тонкий лед, то вера – это прыжок с закрытыми глазами в пропасть, есть только два варианта: либо ты обнаружишь, что умеешь летать, либо разобьешься в лепешку. И я очень надеялся, что общность наших взглядов подарит мне крылья, потому что я только что прыгнул.
Она молчала, задумчиво ковыряя вилкой остатки торта, стало так тихо, что я слышал ее дыхание сквозь шум дождя.
– Знаешь, – тихо сказала она, не поднимая глаз, – когда я была совсем маленькой, где-то лет до 9, не больше, я верила, что я – особенная. Понимаешь, я не просто верила, я твердо знала, что если я спрыгну с крыши
