жестом сунул обслюнявленный мундштук старику в зубы.
Недобро ухмыльнувшись и сверкнув на солнце фиксой из самоварного золота, Чекан летящей походкой пересек двор, опершись левой рукой о штакетник, ловко перепрыгнул через ограду и, низко пригибаясь, почти касаясь руками травы, побежал садами, опережая Журавлева.
Забежав далеко вперед, Чекан как ни в чем не бывало стремительно вышел из калитки. Скрывая лицо, надвинул новенькую кепку на глаза, вдруг ставшие колючими и ледяными до отвращения, как у рыбы камбалы, и пошел навстречу Илье. Для пущей убедительности делая вид, что он просто прогуливается на свежем воздухе, молодой уголовник, засунув руки глубоко в карманы широких штанин, принялся с самым беззаботным видом усердно насвистывать, по-блатному выбрасывая ноги в желтых штиблетах. Поравнявшись с ничего не подозревавшим Ильей, Чекан внезапно выдернул из кармана руку с выкидным ножом и молниеносным движением ударил лейтенанта в грудь острым, как бритва, лезвием.
К его изумлению, нож не вошел между ребрами, как уже бывало не раз, а внезапно уперся во что-то твердое, находящееся в кармане военного. Затем лезвие скользнуло вбок, лишь немного располосовав выгоревшую на солнце, пропахшую потом гимнастерку, оцарапав кожу под мышкой.
От неожиданности Чекан на какой-то миг растерялся, чем незамедлительно воспользовался лейтенант, привыкший за годы войны действовать четко и молниеносно. Он резко развернулся на каблуках и без замаха коротко ударил носком пыльного сапога урку между ног, а когда тот согнулся от невыносимой боли в паху, нанес резкий удар ребром ладони в основание черепа. Чекан как подкошенный рухнул на землю, выронив нож с цветной наборной ручкой из плексигласа. Катаясь по земле и скрежеща зубами, он злобно рычал, то и дело показывая влажную от слюны золотистую фиксу:
– Падла, век воли не видать. Ответишь, гнида, за беспредел.
Журавлев надавил ему коленом на позвоночник, ловким приемом заломил руку за спину:
– Не рыпайся, сволочь, а то руку сломаю.
Он быстро поднял нож и, мимоходом оглядев его, нажал пружинку – лезвие тотчас втянулось обратно в рукоятку, сияющую на солнце всеми цветами радуги. Дивясь неизвестному умельцу, изготовившему столь совершенное холодное оружие, Илья сокрушенно покачал головой и со словами: «Занятная штучка!» – по-хозяйски спрятал нож в карман своих галифе.
– Поднимайся, урка! – неожиданно рассвирепел Журавлев. – Разлегся тут, понимаешь, как в гостях! – Он вынул из нагрудного кармана гимнастерки слегка помятый портсигар, оглядел его со всех сторон и с сожалением сказал: – Гад, такую красоту испортил.
Он бесцеремонно сгреб Чекана за воротник, с силой встряхнул его и легко поставил на ноги.
– Давай, топай в отделение, – приказал он и, чтобы придать заартачившемуся Чекану дополнительную скорость, с удовольствием поддал ему коленом под зад. – Шевелись!
Всю дальнейшую дорогу до одноэтажного
