Он остановился, присел на корточки и отцепил от пояса свой знаменитый топор. Взвесил его в руке, мгновенье подумал и вытащил из-за пояса пистолет. Подняв глаза, он увидел Крамера слева по другую сторону загона. Филипп, как и Хопкинс, сидел на корточках и смотрел на грабителей.
Пятеро мужчин так увлеклись работой, что не замечали ничего вокруг. Они яростно работали ножами, разделывая туши убитых животных, однако, с первого взгляда было видно, что эта работа им внове, и они выбиваются из сил.
Хопкинс посмотрел на Крамера. Тот сделал знак двигаться вперед, и Джеймс, привстав, короткими перебежками быстро преодолел оставшееся расстояние до угла загона. Отсюда он хорошо слышал, как ругаются между собой воры. Один из них, худой и жилистый с черной щеткой усов под кривым носом и многодневной щетиной на впалых щеках, вдруг встал в полный рост и истерически выкрикнул:
– К черту! К дьяволу! В гробу я видал такие легкие деньги! Я себе все руки изрезал! Хватит! Бросай все, грузим в повозки, продадим и так!
Пока он поносил говяжьи туши и свою нелегкую жизнь, один из его приятелей, здоровенный мексиканец, руки которого были по локоть испачканы бычьей кровью, спокойно встал, поглядел в глаза нервному товарищу и серьезно произнес: «Тссс!». Тот осекся на полуслове, а мексиканец мягко перепрыгнул через убитого быка, обошел крикуна и приблизился к забору, на котором висели какие–то вещи, принадлежавшие по всей видимости, грабителям. Все так же спокойно, без малейших признаков волнения или спешки, мексиканец вынул пистолет из холщовой сумки, после чего обернулся к Хопкинсу и громко проговорил:
– Эй, кто там?! Выходи! – и со значением вытер окровавленный нож о штанину.
Преимущество внезапности было безнадежно утрачено.
Между ними было не больше полусотни ярдов, и продолжать игру в прятки было бессмысленно. Хопкинс встал в полный рост и сделал шаг навстречу. Остальные грабители побросали свои занятия и подошли поближе к вожаку. Картинка была славной: маленький шериф с топором и однозарядным пистолетом, а против него пятеро здоровых мужчин с ножами, да еще вымазанные кровью с головы до ног.
Разглядев шерифа, главарь осклабился и насмешливо произнес:
– Ба! Да это шериф Хопкинс! Привет, малыш.
– Эмиль Хоакин Гонсалес Умберта, – раздельно проговорил Джеймс, – как же я рад видеть тебя, жирный мексиканский боров.
– С нашей последней встречи ты вроде стал немного выше, а?! – воскликнул мексиканец, и вся компания радостно захохотала.
– А ты оброс салом, – парировал шериф, – небось медленный стал, неповоротливый!
– Неповоротливый?! – ощерился Эмиль Умберта, – Моей поворотливости хватит, чтобы раздавить в кашу все твои кости, крысёныш! Кстати, как поживает твоя сестрица? Она могла бы многое порассказать о моей неповоротливости!
Грабители заржали, Хопкинс побледнел, но сдержался.
– Послушайте,
