это не первая попытка нашего безрассудного Руиса атаковать Трибунал?
– А я не знаю, – признался Виль. – Не удивлюсь, если нет.
Он вдруг повернулся к Рейхару:
– Простите меня, господин Китт. Я не хочу, чтобы и вы шли на штурм.
– Если бы мог – не пошел бы, – отрезал Рейхар, теряясь, а потому допуская излишнюю грубость. – Но я пойду.
– Из-за Ромуры?
– И из-за нее, – Рейхар снова перевел взгляд на Улиу.
– Как? – изумился ученый. – Неужели вы думаете, что и девочка?..
Рейхар вздохнул:
– Неужели вы думаете, что кто-то сможет ее удержать?
Грум, как глава победившей в дискуссии о войне с Церковью группы, уже вовсю рассуждал о будущем штурме, без обсуждений принимая на себя командование отрядом:
– Ромуру уже допросили, и раз монахи заявились к Тшевам в дом, значит, он рассказал уже и о сестре, и о книгах, и о нас…
– И зачем вы идете за тем, кто выдал нас Инквизиции? – повысил голос господин Хет.
– Затем, что это рассказал бы любой, кого арестовали Псы, – пробасил Грум. – Даже вы, уважаемый Хет.
– Под пытками – да, рассказал бы за милую душу, – не стал спорить ученый. – Но не в первые же минуты допроса.
– Откуда вы знаете, что его не пытали? – Улиа готова была накинуться на Хета и удавить старика голыми руками.
– Оттуда, девочка моя, что у Инквизиции есть протокол, которого церковники неукоснительно придерживаются, – просто сказал старик. – Но я уже вижу… Нет смысла в моих речах, ибо нет ушей, способных услышать. И я умолкаю.
– Да уж сделайте одолжение, – едко сказал Оспа. – Грум, говори.
– Лучше всего штурмовать, перед тем как сменится охрана… Но еще лучше, если планировать атаку будет Руис. Он ведь воевал…
– Грабил, – нарушил обещание и громко поправил Грума господин Хет, но на него никто не обратил внимания.
– …ему лучше знать, как нужно нападать. Мы должны верить ему! Все ему верят! Наш брат, наш Ромура – он ему верил!
– Ну и где теперь Ромура? – спросил Виль столь тихо, что услышал его только Рейхар.
Так Ромура постепенно делался мучеником, почти святым в этой небольшой еретической общине. Уже никто и не думал, чем был Тшев на самом деле, он, сдавшийся монахам без сопротивления, становился символом борьбы и свободы. Рейхар наблюдал за толпой и думал, что они, пожалуй, ничем не отличаются от истинно верующих, которых сами же то жалеют, то презирают.
Символом Церкви был Мир: круг, изображающий Мировой Свет, и расположенный под ним полукруг, изображающий Мировую Чашу. Круг и полукруг увенчивали верхушки церквей, были нарисованы на воротах монастырей, вырезаны на дверях и окнах домов. Символ был вышит монахинями из женских монастырей на рясах священнослужителей, символ гравировался на доспехах воинов. И именно в символ Мирового Света складывался кулак горожан, прижатый
