Я не поняла. Ты ЕГЭ сдавать не собираешься? А это, между прочим, задания из части «В»!
– Кажется, не собираюсь, – сказал я, задумчиво глядя на учительницу. – Какой в этом смысл?
На меня вытаращился весь класс. Ну ещё бы: Дима разговаривает, да при всех, да ещё и учителю перечит.
– В чём? – не поняла учительница.
– В ЕГЭ. В школе. В образовании. Чему мы стараемся научиться? Тому, как заработать больше денег?
Тишина. Потом – шепотки, кто-то вертит пальцем у виска. Учительница, откашлявшись, спросила:
– А что, тебе деньги уже не нужны?
– Мне? – Я вспомнил сундук под столом, улыбнулся. – Кажется, нет. Можно идти?
– Нельзя! – рявкнула учительница. – Чтоб завтра в школу – с матерью.
– Да как угодно, – прошептал я и склонился над тетрадью.
Пока все бились над примерами, я рисовал один и тот же простой символ, увиденный на чёрном камне. Стрелочку, направленную вверх. Снова и снова. Жаль, нет у меня ручки с красной пастой. Стрелочка должна быть ярко-красной, я это точно знаю… Господи, да что со мной творится?!
***
На первой же перемене мне пришлось расплачиваться за утреннюю «великую победу». Выйдя в рекреацию, я увидел Павлова и ещё четырёх его дружков. Шли они явно ко мне, растянувшись цепью, чтобы не дать убежать. Я остановился. Правая рука сжалась в кулак, но не до конца. Я как будто рассчитывал, что в руке что-то окажется, возникнет из воздуха. Что же? Может быть, меч?
– Гы, смотри, он от страха передёрнуть хочет, – заржал кто-то, показывая на мой недосжатый кулак.
Я опустил взгляд, снова впадая в ступор, как на уроке. Меч… Почему у меня в руке должен был оказаться меч?
Меня толкнули. Я отступил, потом – ещё. Страшно почему-то не было, было как-то… по фигу.
– Э, ты уснул, а? – зарычал Павлов.
– Есть такое ощущение, – сказал я, почувствовав спиной, что меня зажали в угол.
– У меня из-за тебя, урода, теперь спина болит! И рубашка испачкалась. – Он толкнул меня в грудь.
Я поднял взгляд.
– Не надо к парням сзади подкрадываться, Тёма. А то могут не так понять, и у тебя не только спина болеть будет.
Секунд пять он переваривал услышанное. Потом, прошипев что-то яростное, начал поднимать руку. Так медленно, я бы выспаться успел! Да что ж за тормоз-то, господи? Вот как надо!
Движение вновь опередило мысль. Рука дёрнулась, кулак врезался в скулу Павлова, и тот от неожиданности опять рухнул на спину.
– Ни хрена себе! – заорал один из четырёх адъютантов его превосходительства.
В кино, наверное, после такого негодяям положено разбегаться. В реальности они кинулись на меня, все четверо. И я попросту отключил мозг, поняв, что сейчас он мне не нужен. Тело действовало само. Уклон, удар, шаг в сторону, поворот, удар, удар…
Павлов встал, противников стало пятеро. Одному я уже разбил нос, другой пока
