не твой ассистент личный, обещал Коваль, значит… что за!?..
На меня таращится парень. Мужчина. Или…
Господи, да неважно же, кто он!
Я вообще одни его глаза огромные вижу. Ладони у рта оханье моё приглушают, когда машинально от испуга и неожиданности его прикрываю.
Потому что только что заехала ему кепкой в лицо.
С асфальта доносятся какие-то звуки. Там телефон, рядом с кепкой, который выбила из руки. Вниз смотрю, телефон разбит, экран горит, но весь в трещинах. И это сделала я, пульнула так пульнула кепкой в неизвестную сторону. От души прям приложилась, чтобы выпустить гнев.
Откуда этот мужчина вообще взялся? Пусто же было, видела!
А он так на меня всё и смотрит, очевидно, сам переваривая случившиеся, пока не выдаёт:
– Хороший бросок, но не выйдет, договор всё равно ему не повезу.
– Омойбог… – причитаю сначала тихо.
Я и слов-то его не понимаю, они служат для меня больше толчком выйти из оцепенения. Я человека ударила! И телефон его разбила… Сглатываю с трудом. А он спокойный почему-то, пока моё сердце колотится на убой. Ещё раз осматривает с головы до ног и нагибается за телефоном.
– Боже… вы… вы… – собраться пытаюсь, чуть подаваясь вперёд, эмоции бурные овладевают, не давая обратить мысли в слова.
Но мужчина на меня и не смотрит толком. Телефон к уху подносит и морщится.
– Не дождёшься, это телефон упал, а не я, – говорит явно не мне, хотя и поглядывает, и снова же окатывает с головы до ног, убирая вторую руку в карман брюк, – чтобы меня уронить, надо было амбала посылать, а не школьницу.
– Ч-что?
Это он про меня? Школьницу? Кого уронить? По сторонам осматриваюсь, но рядом никого нет.
– Всё, Кай, не вникай, проехали. Лине привет и спасибо за переживания. А тебе – обойдёшься, нужен договор? Аэропорты работают, стихийных бедствий не предвещают. Прилетишь, если горит так, не обломишься.
Кто бы что ему ни говорил на том конце провода, а он говорит, я отчётливо слышу слова: «корона тебе, Юляшка, зажала», не слушает уже, сбрасывает вызов и вновь поднимает на меня взгляд.
Приценивается точно, и оценка его явно не впечатляет. Выглядит так, будто ему даже лень стоять рядом.
– Ну, признавайся, разбойница, что тебе я сделал?
Глава 2. Рим
Грохнется?
По ужасу на выражении лица, похоже, что это произойдёт в любую секунду. Глаза такие на меня лупит, будто видит монстра какого-то.
Черт их разберёшь этих ненормальных пикетчиц. Наверняка же знают, что ни одной ещё ничего не сделал.
Был всего один прецедент – нагрубил всего-то. И-то, можно сказать, «по-игрушечному», лесом послал, как достали. А после все равно пришлось отвалить приличную сумму, чтобы та не накаляла скандал и забыла то природное направление, куда предложил ей прогуляться.
После этого мягко приходится их всех «лесом слать». Не грубить, не трогать, не обзывать.
