Держись от него как можно дальше. И от меня, когда он находится поблизости.
– Он такой грозный?
– Ему совсем необязательно знать про наш семидневный роман. Так же, как остальным сотрудникам отеля.
– Понял, – задумчиво протянул Аркадий, переваривая информацию. – Кстати, наш умопомрачительный семидневный, как ты заметила, роман, стремительно движется вперед. Осталось уже не семь, а шесть дней! Предлагаю не терять времени.
Он обнял меня, притянул к себе и поцеловал долгим, медленным, мучительно-нежным поцелуем. Я не сопротивлялась поцелую – не смогла бы, даже если бы захотела. Но когда его рука проникла под мою футболку, я собрала всю волю в кулак и вознамерилась выдать заготовленную порцию возражений.
– Что ты там пыхтишь? – со смешком спросил Аркадий. – И извиваешься, как ящерица?
– Пытаюсь отодвинуться, – объяснила я. – Ты, кажется, забыл мои правила.
– Я не забыл. Но надеялся, что ты забыла. Это же полная чушь!
– Неважно.
– Ну, признайся, ты это вчера из вредности ляпнула.
Ну да. И что? Ляпнула, значит, так и будет. На втором свидании ни-ни.
– Говорю же: правила у меня такие. Сегодня можно только целоваться. И, так уж и быть, обниматься.
Ну, в этом-то я отказывать себе не собираюсь. Целуется он как бог. А его объятия меня успокаивают. Спокойствие весьма полезно для здоровья.
– Ха, – произнес он, и его интонация мне не понравилась. – Голову даю на отсечение, что ты передумаешь.
И он снова поцеловал меня, на этот раз еще более долго и пронзительно. Я еле отдышалась. Да, следовать своему придуманному мной правилу будет непросто. Но я кремень. У меня все под контролем.
Хорошо, что подъем почти закончился. Иначе я бы совсем растаяла от его поцелуя, как мороженое в микроволновке. Мороженое под воздействием высоких температур превращается в невкусное подслащенное молоко. А я не хочу ни во что превращаться, хочу остаться собой и вести себя так, как считаю нужным.
Аркадия совсем не удивила моя просьба скрывать наш роман. И противоречить мне, он, к счастью не собирается. Наверное, он думает, что мой дед – просто самодур, который не хочет признавать, что его внучка повзрослела и имеет право на личную жизнь. На самом деле все сложнее. И печальнее.
Когда моя мама была моложе, чем я сейчас, ее соблазнил приезжий ловелас. Он клялся ей в вечной любви, обещал забрать с собой в далекие сказочные края – в общем, использовал стандартный набор курортного донжуана. Наивная неопытная девушка влюбилась не на шутку, и, естественно, верила каждому его слову. А он, позабавившись с ней недельку, исчез в неизвестном направлении. Оказалось, что даже имя его было ненастоящим. Больше я ничего о нем не знаю. А ведь он мой отец. Отчество, у меня кстати, Александровна, в честь Блока, любимого маминого поэта.
О беременности мама узнала через месяц. Она с большим трудом пыталась собрать осколки своего разбитого сердца, а эта новость ее совсем добила. Она набрала воды в ванну, взяла с собой бритву и перерезала вены. К счастью, бабушка почувствовала
