подруга моментально оседлала своего любимого конька. – Камыш относится к ботаническому семейству осоковых, а тростник – к злаковым! У камыша характерное соцветие, очень узнаваемое…
– Похоже на длинный микрофон или мороженое эскимо, – вставила я, желая показать, что и я не вовсе темная. Но добилась обратного результата:
– Ты что?! Эскимо – у рогоза, а это вообще другой вид!
– Понятно, перед нами тростник. – Я попыталась свернуть тему, но снова не преуспела.
Ирка уже завелась:
– Тростник обыкновенный или южный – водное растение до пяти метров высотой. Корневище очень ветвистое. Поскольку это злак, вся его соломина до самой метелки на вершине покрыта плоскими листьями. Соцветие – крупная метелка, колоски темно-фиолетовые…
– Он желтый! – возмутилась я, потому как в ботанике не спец, но цвета и их оттенки вполне различаю.
– Так на дворе весна! А тростник цветет в июле-августе, плодоносит в августе-сентябре, причем не ежегодно!
– Ну и ладно! Как хочет, так пусть и цветет! – Я тоже рассердилась.
– Как хочет – это непорядок, сухой тростник легко вспыхивает, а тут он выполз по откосу к самой дороге! – Ирка оглянулась, как будто надеясь быстро найти ответственного за это пожароопасное безобразие.
– Зато красиво, – примирительно сказала я. – Желтая полоса тростника, зеленая – ивовых листьев, серебристая – воды, голубая – неба…
– Похоже на слоеное желе. – Подруга сглотнула. – Слушай, я ведь сегодня толком не позавтракала, так спешила… Хоть бы чаю выпить… Мы долго будем тут стоять, томясь жаждой, как…
– Как сухой тростник, – ехидно подсказала я.
Ирка открыла рот, чтобы как-то отреагировать на эту реплику – надеюсь, похвалить мое остроумие, – но тут за забором послышались приближающиеся голоса. Мы немного отодвинулись от калитки, и из нее вышел отец Александр. Я успела увидеть, что он сунул в карман черной, в тон рясе, куртки бумажник, взамен выудив оттуда ключи от машины.
– Все решено, Татьяна примет вас, а мне, уж простите, пора в храм. – Батюшка обошел машину, сел за руль, прощально бибикнул и укатил.
– Я раньше думала, священники неторопливы и основательны, – задумчиво сказала Ирка, провожая взглядом выворачивающий из проулка «бумер». – А этот наш какой-то неправильный, да? Прости господи, что сказала…
Я не успела ничего ответить.
– Мне долго ждать? – раздраженно поинтересовался женский голос.
Я оглянулась. За забором, придерживая оставшуюся открытой калитку, стояла рослая пышная деваха лет тридцати, может, чуть старше. Физиономия у нее была румяная, щекастая и угрюмая.
– Татьяна, милая Татьяна, – пробормотала Ирка, уместно процитировав Пушкина.
– Тридцать три года уже Татьяна, – огрызнулась деваха. – Вы заходите, нет? Или держите ключи и сами разбирайтесь, что к чему, мне тут с вами некогда…
Не
