основных древних типа новозаветного текста. Первый – это так называемый александрийский тип, связанный со школой в Александрии (в Египте). Считается, что его архетип (изначальный образец) восходит к середине II в., а основными свидетелями (наряду с древнейшими папирусами конца II–III вв.) являются библейские кодексы IV–V вв. – Ватиканский, Синайский и Александрийский. Александрийскую форму новозаветного текста отличают краткость и простота. Как подчеркивает Брюс Мецгер: «Это вообще наиболее краткий в сравнении с другими тип текста, не обнаруживающий той грамматической и стилистической шлифовки, которая характерна для византийского типа»[25].
Второй тип – западный, получивший распространение в Италии, Галлии, Северной Африке и других местах. Он также может восходить к середине II в., а его главными свидетелями выступают папирусы конца III в., кодексы V в. Безы и Клермонтский, старолатинские переводы 2-й половины II в., латинские отцы Церкви, начиная с Тертуллиана († после 220) и св. Киприана (†258). Главной чертой, характеризующей этот тип текста в отличие от александрийского, является склонность к парафразу. По наблюдениям Б. Мецгера: «Слова, части предложений и даже целые предложения здесь свободно заменяются, пропускаются или вставляются»[26].
По мнению подавляющего большинства ученых-текстологов, рукописи александрийского типа, с их более краткими чтениями на фоне расширенных чтений более поздних византийских рукописей, наряду с рукописями западного типа, также нередко свидетельствующими в пользу явно изначальных чтений на фоне последующей редактуры, как правило, выступают главными свидетелями оригинального текста там, где имеются текстуальные расхождения. Следует сказать, что при переписывании больших объемов текста практически неизбежны ошибки запоминания (когда одно слово заменяется синонимом), а порой и ошибки зрения, когда слово заменяется схожим по написанию. Другие расхождения с переписываемой рукописью являлись чаще всего, как указывает Б. Мецгер, «следствием преднамеренных попыток сгладить грамматические или стилистические шероховатости, или же устранить действительные или кажущиеся неясности смысла. Порой переписчик стремился добавить что-то или же заменить слово или грамматическую форму другими, казавшимися ему более подходящими, нередко извлекая их из соответствующего параллельного места»[27]. Гораздо реже вносились изменения содержательного характера, когда переписчику казалось, что имеющийся у него перед глазами вариант чтения противоречит его пониманию благочестия. Одни изменения такого рода, помимо обычных описок, так и оставались достоянием единичных рукописей, зато другие порождали устойчивую традицию, переходя в сотни, если даже не в тысячи списков.
Этой тенденции способствовало и то обстоятельство, что в начале IV в., во время масштабного гонения на христиан, начатого в 303 г. императором Диоклетианом, имело место массовое уничтожение священных книг. Зато после 313 г., когда церкви были
Ibid. – p. 5*.
Ibid. – p. 6*.
Idid. – p. 3*.
