ища доказательства тому, что Мария Мейн была несчастна в браке, а потому – столь эмоциональна и категорична, столь нетерпима и требовательна по отношению к дочерям. Существует версия о том, что именно своеобразное воспитание, которое она дала своим детям, столь негативно повлияло на характер Марины Цветаевой. О характере Марии Александровны можно судить не только по текстам ее дочерей Марины и Анастасии, но и по мемуарам ее падчерицы, Валерии (установить с падчерицей и пасынком доверительные отношения Марии Александровне не удалось).
АЦ: «Она <мать> плохо рассчитала свои силы по отношению к старшей из этих детей и не справилась ни с замкнутым нравом той, ни с горячим нравом своим, оставив в падчерице своей навсегда недобрую память».
Уже после того, как Мария Александровна переехала в дом своего мужа в Трехпрудном переулке, он заказал большой портрет своей первой жены, Варвары Иловайской. Это полотно занимало в доме самое видное место и, по всей вероятности, вызывало определенную неприязнь у Марии Александровны. Об этом упоминают обе сестры Цветаевы. В одном из писем Марины Цветаевой есть цитата из дневника ее матери: «Мы венчались у гроба».
Варвара Дмитриевна Цветаева (урожденная Иловайская), 1870-е гг.
В 1892 году у Цветаевых родилась дочь Марина, в 1894-м – Анастасия.
АЦ: «Папе шел сорок шестой год, когда родилась Марина, сорок восьмой – когда родилась я. ‹…› Отец нам был скорее – дед: шутливый, ласковый, но далекий. С матерью же общение было самое тесное, хотя мы и жили в отдалении – она внизу, мы, дети, на антресолях» (Воспоминания).
В 1902 году у Марии Александровны обнаружилась чахотка, и семья переехала в Италию, на лечение. Вновь оказавшись на земле древних римлян, Иван Владимирович увлеченно собирает материал для музея. В течение трех следующих лет, пока Мария Александровна лечилась в Швейцарии и Германии, он поддерживал связи с сотрудниками ближайших европейских музеев, знакомил дочерей с работами старинных мастеров.
В 1905 году семья вернулась в Россию, еще через год Иван Владимирович овдовел во второй раз. Чуть позже у него начались неприятности по службе, его практически отстранили от работы по созданию музея, но он продолжал научные труды. С 1900 по 1910 год он был директором Румянцевского музея.
Но весной 1912 года Цветаев, будучи уже тяжело больным, сумел завершить главный труд всей своей жизни – 31 мая 1912 года в Москве открылся Музей изящных искусств. На церемонии присутствовали члены императорской семьи, высшие сановники. Подробное описание этого дня дала в своих воспоминаниях Анастасия Цветаева.
АЦ: «Шестидесятипятилетний, вынеся удар после маминой смерти и последних напряженных лет непосильных трудов по обоим Музеям (Румянцевскому и новому, им создаваемому) и в Университете, на Высших женских курсах, где читал лекции по истории изящных искусств; после нескольких обострений сердечной болезни, вынесший травлю министра просвещения А.
