разных человека. И они прекрасно уживались.
Подружиться с Флорой значило выбрать легкий путь. Мои родители пришли бы в восторг от ее воспитания и обаяния, от ее бесконечных «пожалуйста» и «спасибо». Она признавалась мне, что скучает по дому, особенно по сестре. Поппи была на четыре года младше и только пошла в старшую школу. Флора звонила ей почти так же часто, как Кевину.
– Поппи хочет к нам приехать, – говорила она. – Я столько ей о тебе рассказывала! Она творческая натура. И тоже хочет поступать в Уэслиан! В новой школе ей нелегко.
Однажды я даже коротенько с ней поговорила – Флора передала мне телефон, шепнув:
– У нее сегодня плохой день. Скажи ей, что все наладится.
– Все наладится, – солгала я в трубку.
Флора была из тех, кто всегда выручит и утешит. Из тех, кто подставит плечо. Она держала мне волосы, когда меня выворачивало наизнанку после попойки у Доры, и даже забежала проведать меня между парами. Прохладными сентябрьскими вечерами мы бродили по кампусу, поверяя друг другу свои мечты, – я могла говорить с ней откровенно, не боясь, что она будет, закатывая глаза, пересказывать мои слова другим девчонкам. «Амброзия и впрямь думает, что пробьется в Голливуде!» Ее фирменная «милота» не была подделкой, как я ни пыталась пробить в ней брешь и выпустить из нее воздух.
Она беспокоилась обо мне, и ее забота была больше, чем просто дружеским жестом. Однако под заботой нет-нет да проступали шипы недовольства, и я тут же ощетинивалась в ответ.
– Куда ты идешь? – спросила она, когда я наряжалась на секс-вечеринку и зашнуровывала корсет, который мне одолжила Салли.
– Потусить немного, – пробормотала я.
– А, – сказала она, болтая ногами, обутыми в тапочки с зайчиками. Один звук, но я в нем прочла целую книгу. «Опять тусить. Опять Слоан позвала».
– Пойдем со мной, – предложила я, зная, что она не пойдет.
– Мне нужно курсовую писать. Звони, если понадоблюсь. – Она помахала телефоном, зная, что я не позвоню.
Если Флору можно было сравнить с мягким пухом, то Салли – с крылом черного лебедя. Под это крыло она взяла меня. На секс-вечеринке я бродила за ней, словно олененок, не смея лишнего шагу ступить в этом буйстве грохочущей музыки и порнухи, где парочки занимались сексом у всех на виду, – просто-таки дионисийская оргия наших дней. Все мы превратились в животных. Именно в Эклектике тем вечером я впервые попробовала кокаин. Я занюхнула его, не сводя глаз с шеи Салли, которая изящным вопросительным знаком изогнулась над белой дорожкой. Совершенно некстати в голове у меня всплыли сцены передоза из дурацких телевизионных шоу, которые мы смотрели с Билли. Но в тени Салли не было места страху. Ноздря у меня горела, но я была жива – живее, чем раньше.
– Ну, с кем будешь трахаться? – спросила Салли через несколько минут так буднично, словно интересовалась, что я закажу на обед. – Я, пожалуй, начну вон с того Лапы на кухне. А там посмотрим. – Она запрокинула
